– Ты что творишь? ― устало осведомился сероглазый, заглянув в комнату отдыха.

Я в ответ показала пальцем на свой рот и жестом то ли квакающей лягушки, то ли крякающей утки изобразила своё желание вновь обрести дар речи. Глеб в ответ одарил меня сердитым взглядом, взял из угла совочек с веником, вышел, вернулся, открыл сейфовую дверь в бетонный бункер, высыпал за неё с совочка пепел и заявил:

– Из-за тебя теперь придётся сидеть здесь, пока Костик не возродится.

А я виновата что ли, что у них сотрудники настолько неуравновешенные? Валерьянку пусть выдают или на удалёнку переводят.

Голос он мне так и не вернул, а я повторно просить не стала. Повернулась к нему спиной, подошла к окну и принялась разглядывать вечернюю улицу. Смотреть там не на что ― я раз в неделю по пятницам по этим самым тротуарам в офис Самойловых ходила, чтобы документы на подпись оставить, а подписанные забрать. Слева кофейня и ювелирный магазин, справа пара модных бутиков и сувенирная лавка. Глядя с высоты четвёртого этажа на стеклянную витрину этой лавки, вспомнила о том, что там всегда пахнет благовониями. Память сразу же услужливо подсунула воспоминание об аромате сандала, который появлялся оба раза вместе с порталом и буквально насквозь пропитал весь этот странный офис. Даже в коридорах так пахло и там, куда Глеб носил меня «оформляться». А в кабинете дракона запах был другой. Там пахло апельсинами. Думать ни о чём не хотелось, как и строить догадки. Попыталась открыть окно, чтобы вдохнуть свежий воздух, но ручка не поддалась ― то ли сама сломалась, то ли нарочно заклинили. И стёкла звуконепроницаемые ― шума города совсем не слышно. Так и стояла бесцельно, размышляя ни о чём и обо всём одновременно.

– Обещали злого дракона, а показали алкаша какого-то, ― пробормотала недовольно себе под нос и несказанно обрадовалась звуку собственного голоса.

– Он не пьёт. У него нарушение обмена веществ из-за удаления огненной железы, ― прозвучал за спиной голос Глеба, вслед за чем послышалось характерное шуршание веника по полу.

Я отвернулась от окна, села на диван, подобрала под себя ноги и спросила тоскливо:

– Если я усну, а потом проснусь, ничего ведь не изменится?

Сероглазый перестал сметать осколки разбитых мной чашек, посмотрел на меня долгим взглядом и ответил:

– Нет.

Я почему-то так и подумала. Мама всегда говорила, что грести против течения имеет смысл только в том случае, если твёрдо уверен в своих силах. А если не уверен, то нужно перестать сопротивляться и начать движение по течению к наиболее безопасному из двух берегов. Главное, чтобы впереди не было водопада. Конкретно в этом случае я угодила даже в водопад, а в водоворот ― куда не греби, всё равно затягивает всё глубже.

Глеб закончил уборку, сделал себе кофе и присел на другой диванчик напротив меня.

– Устала? ― спросил как-то не слишком заинтересованно.

– Никто из вас за весь день даже не соизволил поинтересоваться, как меня зовут, ― проворчала я в ответ не столько обиженно, сколько раздражённо.

– А зачем голову ненужной информацией засорять? ― прозвучало в ответ равнодушно. ― Ты человек временный, пришла и ушла, а мусор останется.

Мусор… Ну а чего ещё можно было ожидать от этого непрошибаемого типа? Лучше уж вообще ни о чём не спрашивать, чтобы не нарваться на очередное оскорбление.

– Из-за вас меня жених за неделю до свадьбы бросил, ― выдвинула я обвинение.

– Это твои проблемы, ― ответил Глеб так же безразлично, как до этого упомянул о мусоре.

А мне обидно стало.

– Мои? Я сама себя арбалетным болтом проткнула, да? От нечего делать?