– Ты не возражаешь, – упавшим голосом произнесла она, – если я приглашу тебя на ужин?

И Рэмси ответил:

– Чертовски приятно, лапочка. – Нежданное проявление нежности. Подобное случалось с Ириной лишь однажды, во время деловой поездки в Ньюкасл, и казалось скорее чудным, чем приятным. – Но я хочу пригласить тебя в ресторан.

От внезапной радости Ирина рухнула в кресло, попутно дернув за шнур и уронив телефон.

– Что случилось?

– Телефон упал.

Рэмси засмеялся на этот раз во весь голос, и впервые за время их мучительного диалога ей стало легко.

– Это означает «да» или «нет»?

– Это означает, что я растяпа.

– Ты еще меня не знаешь.

– Знаю достаточно.

На этот раз Ирина взяла паузу.

– Прошел целый год, – произнес Рэмси.

– К сожалению, Лоренс не сможет прийти. – Ему это было известно, но она сочла важным упомянуть имя Лоренса в разговоре.

– Можем перенести, чтобы Лоренс тоже был с нами.

Он дает ей шанс увильнуть. Надо за него хвататься.

– Ни к чему такие церемонии.

– Я очень надеялся, что ты так ответишь. Буду завтра к восьми.

В большинстве своем люди навсегда запоминают пары такими, какими они были в момент знакомства. Самое ужасное, что для сторонних наблюдателей ваша личная жизнь лишь захватывающий сериал, в то время как устоявшиеся пары, например Ирина и Лоренс, являли собой образчик невероятно скучной жизни. Редкие всплески романтики в отношениях могли послужить поводом в лучшем случае для легкой симпатии, а то и злорадства. Влюбившись, вы рассчитываете увидеть в глазах окружающих зависть или восхищение, а вместо этого они нервно барабанят пальцами в ожидании скорой развязки. Разумеется, у них всегда есть собственный взгляд на то, подходите ли вы друг другу или нет; почти всегда ваши друзья – конечно, пары – симпатизируют кому-то из вас больше. Но эти мнения не следует принимать в расчет. Они ничего не стоят и не должны побуждать к переменам.

Некоторые друзья воспринимали союз Ирины и Лоренса как неоспоримый факт, так же как существование Франции.

Другие указывали на них как на пример того, что и в таком положении можно быть счастливым. Тягостная роль. У Ирины было немало знакомых, кого Лоренс не интересовал вовсе, они считали его манеры патерналистскими и грубыми, воспринимали его как довесок к дружбе, налог, уплата которого позволяет заниматься своими делами. Так или иначе, Ирину это не заботило.

Любовь пришла к ней нелегко и не рано. Ирина приняла как данность, что любой незначительный вклад, который она может внести в человеческие отношения, не будет иметь ничего общего с беспрецедентными достижениями в ухаживании. Никто не сочтет безмятежный, полный спокойного общения союз иллюстратора детских книг и научного сотрудника равным по значимости спуску на воду лайнера или разделению народов. Современному Шекспиру не придется тратить свое красноречие на тихое счастье, если таковое присутствует, распространившееся по квартире в Боро в 90-х.

Несмотря ни на что, Ирина считала их союз с Лоренсом большой удачей. Он был внимательный, веселый, интеллигентный и любящий мужчина. Ей не было дела до заявлений феминисток, что мужчины вообще не нужны; ей он необходим более всего на этом свете. В отсутствие Лоренса по квартире начинало летать эхо. Ни одним из всех возможных способов Ирина не могла объяснить себе, почему находится здесь, на Джорджиан-сквер, к югу от Лондонского моста. Многие из тех одиноких вечеров она могла бы проводить в своей студии, но такая возможность отнюдь не казалась ей заманчивой. Она бродила из комнаты в комнату, наливала бокал вина и забывала о нем. Терла стальной поддон сушилки для посуды, изо всех сил стараясь убрать известковый налет. (Вода с примесью извести текла из всех лондонских кранов и могла капля за каплей образовать на каждой кухне меловые горы выше Белых скал в Дувре.) После долгой борьбы с налетом силы покидали Ирину, она отправлялась спать и утром просыпалась от доносившегося из кухни неприятного химического запаха.