– Почему бы это?

– Он пурист в вопросах верности. Если бы он понял, что меня привлекает другой мужчина, захлопнул бы дверь перед самым моим носом. И я бы разрушила его дружбу с Рэмси. Не думаю, что стоит начинать разговор, не будучи уверенной, как хочу поступить.

– Лоренс хороший человек, Ирина. Таких мало. Обязательно все обдумай.

– Ты задыхаешься!

– Бежала. У меня мало времени.

– Входи, лапочка, не то заболеешь. Твои руки!

Они вошли в холл, прижавшись бедрами, как сцепленные вагоны. Толкнув спиной дверь, Рэмси сжал ее пальцы.

Это был мучивший ее неприятный недуг: болезнь Рейно, вызывающая спазм сосудов конечностей даже при умеренно прохладной температуре. С наступлением сентября проблема вернулась. Когда ей поставили диагноз, Лоренс предложил работать в студии в перчатках.

Хороший совет. Она рассказала Рэмси о болезни на прошлой неделе в «Бест оф Индия». Он непроизвольно потянулся к ее мертвенно-холодным ладоням и держал в своих до тех пор, пока они не стали походить на руки живой женщины.

Незначительные различия, так сказать. Лоренс придумал техническое решение, Рэмси тактильное. Для Ирины их отношение было полярно, как день и ночь. О, она редко жаловалась. Не велика беда, что у нее всегда ледяные руки, – бывают проблемы и похуже. Лоренс даже купил ей перчатки с обрезанными пальцами, которые мало, но помогали. Порой зимой руки замерзали настолько, что буквально деревенели, и ей приходилось стучать ногой в дверь, не имея возможности повернуть ключ в замке. Тем не менее Лоренс часто массировал ей пальцы, пока они не согреются. Он был внимательным человеком, всегда интересовался ее делами в издательстве, но не настолько, чтобы купить ей без повода небольшой подарок. Но Ирина ждала от Лоренса не профессиональной поддержки или ненужной безделушки, а прежде всего протянутой руки, на которую всегда можно опереться.

– Бренди?

– Нет, не стоит, – ответила она, принимая бокал. – Я была на ужине, и мы выпили бутылку вина, словно сельтерскую воду.

Как обычно, Рэмси провел ее в подвал и усадил на кожаный диван напротив освещенного бильярдного стола. Зеленое сукно сияло, напоминая летние бескрайние луга, на которых так приятно устроить пикник.

– У меня ужасное состояние, – произнесла Ирина. – Я рассказала о нас Бетси.

– Не следовало ей говорить.

– Мне необходимо с кем-то поделиться.

– Не следовало ей говорить.

– Бетси не болтушка!

– Никто не в состоянии хранить чужие секреты, как свои собственные, – большинство их и не хранят. Даже ты, например, сегодня не смогла. – Тон его был язвительным.

– Я же не могу обсудить это с Лоренсом. Ты необъективен. Я с ума сошла бы, если бы никому не рассказала.

– Но все происходящее между нами касается только нас. Ты втаптываешь то, что мы создали, в грязь. Секретарши будут хихикать, обсуждая нас за чашкой кофе. К чему это желание все запятнать.

– Все равно это произойдет.

– Не по моей вине.

– По моей?

– Да, – кивнул Рэмси, к ее огромному удивлению. – Ты должна принять решение. Я готов к продолжению, даже вопреки здравому смыслу, если бы ни одно обстоятельство. Ирина, любовь моя, ты превратила мой снукер в молочный коктейль.

Ирина едва не сорвалась: «И что?» – но нашла лучший вариант:

– И что же я сделала с твоим снукером?

– Ты мешаешь мне сконцентрироваться. Я выстраиваю комбинацию, голова занята работой, и в этот момент обязательно звонишь ты. И вместо того, чтобы пройти вдоль борта и блокировать коричневый, биток летит прямо в середину и забивает самый легкий красный в противоположную лузу.