– Почему ты мне солгал?

У Мерфина сорвался резец. Молодой человек вскрикнул от боли и посмотрел на палец.

– Господи. – Положил палец в рот.

– Прости. Ты поранился?

– Ничего. Когда я тебе солгал?

– Говорил, что Гризельда соблазнила тебя один раз. А на самом деле вы занимались этим несколько месяцев.

– Нет, неправда. – Он отсасывал кровь из пальца.

– Дочь Элфрика беременна уже три месяца.

– Не может быть, все произошло две недели назад.

– Однако дело обстоит именно так, по ней же видно.

– Ты что, видишь?

– Мэтти Знахарка мне сказала. Почему ты солгал?

Юноша посмотрел ей в глаза:

– Я не лгал. Это случилось в ярмарочное воскресенье. Первый и единственный раз.

– Тогда откуда у Гризельды через две недели взялась уверенность, что она беременна?

– А когда женщины могут быть уверены?

– А ты не знаешь?

– Никогда не спрашивал. В любом случае три месяца назад Гризельда была еще с…

– О Господи! – воскликнула Керис. У нее вспыхнула надежда. – Так это его ребенок. Терстана, не твой. Не ты отец!

– Думаешь? – Мерфин боялся даже надеяться.

– Ну конечно, это же все объясняет. Если бы она вдруг в тебя влюбилась, ходила бы за тобой по пятам. Но ты говорил, она почти с тобой не разговаривает.

– Думал, это потому, что я не хочу на ней жениться.

– Ты ей никогда не нравился. Просто нужен отец ребенку. Терстан удрал – возможно, после того, как она сказала ему, что беременна, – а ты рядом и, оказывается, порядочный дурак, чтобы попасться на ее удочку. О, слава Богу!

– Спасибо Мэтти Знахарке, – облегченно вздохнул Мерфин.

Девушка взглянула на его левую руку. Из пальца шла кровь.

– Да ты из-за меня поранился! – Керис взяла его ладонь и осмотрела порез. Не длинный, но глубокий. – Прости меня, пожалуйста.

– Ничего страшного.

– Да нет. – Она сама точно не знала, что имеет в виду: порез или что-то еще.

Керис поцеловала его руку, почувствовала на губах горячую кровь и принялась отсасывать ее из раны. Фитцджеральд закрыл глаза.

Через неделю после того, как рухнул мост, Мерфин достроил паром. Он доделывал его на рассвете в субботу, перед открытием еженедельного кингсбриджского рынка. Работал всю ночь при свечах, и Керис понимала – у него просто не было времени сказать Гризельде, что ему известно про ребенка Терстана. Девушка с отцом спустилась к реке посмотреть на чудо-паром, когда приехали первые торговцы – женщины из ближних деревень с корзинами, полными яиц, крестьяне на телегах с маслом и сыром, пастухи с овечьими стадами.

Суконщица пришла в восторг от работы Мерфина. Паром мог принять телегу с невыпряженной лошадью, прочные перила не позволяли овцам упасть в воду. По деревянным мосткам повозки удобно въезжали на паром и съезжали. Пассажиры платили пенни, деньги собирали монахи, – паром, как и мост, принадлежал аббатству.

Интереснее всего будущий мастер придумал, как переправлять паром через реку. Он протянул длинную веревку от одного конца парома на южный берег, завел ее за столб и перебросил обратно на северный берег – там она проходила через барабан и возвращалась к другому концу парома. Барабан был соединен деревянными шестеренками с колесом, которое вращал бык: вчера Керис видела, как Фитцджеральд вырезал эти шестеренки. Зубчатые колесики приводились в зацепление рычагом, барабан вращался в любом направлении – в зависимости от того, в какую сторону двигался паром, – и не нужно было выпрягать и разворачивать быка. Керис пришла в восторг.

– Это очень просто, – отмахнулся Мерфин.

Изумление Керис лишь возросло, когда она рассмотрела подробности. Рычаг просто выводил из зацепа большое зубчатое колесо и передвигал на его место два меньших колеса, в результате чего менялось направление вращения барабана. И все-таки ничего подобного никто в Кингсбридже не видел.