– Простите, мастер констебль, но если человек заплатил условленную с продавцом сумму, ему нужно разрешить уйти из Кингсбриджа с неповрежденным товаром.

– Разумеется, – вынужден был согласиться Джон. Судьба ярмарочного города зависела от того, насколько честно заключаются сделки. – Но что ты купил?

– Эту девушку.

– Вот как. – Джон задумался. – А кто ее продал?

– Я, – отозвался Джоби, – ее отец.

– А эта женщина с большим подбородком, – продолжал Сим, – угрожает, что не даст мне увести девушку.

– Точно так, – подтвердила Медж. – Потому что я еще никогда не слышала, чтобы на кингсбриджском рынке продавали и покупали женщин, и никто такого не слыхивал.

– С собственным ребенком можно делать все, что угодно, – воспрял духом Джоби и вопросительно оглядел толпу: – Кто-нибудь считает иначе?

Гвенда знала, что возражать никто не станет. Кто-то обращался с детьми ласково, кто-то грубо, но все согласятся, что у отца абсолютная власть над дочерью. Девушка гневно взорвалась:

– Вы бы не стояли здесь глухие и немые, если бы у вас был такой отец. Кого-нибудь из вас продавали родители? Скольких из вас в детстве заставляли воровать, когда у вас были маленькие ручки, способные пролезать в кошельки?

Джоби с беспокойством посмотрел на дочь.

– Она бредит, мастер констебль. Мои дети никогда не воровали.

– Не важно, – отмахнулся тот. – А теперь все слушайте меня. Я все улажу. Не согласные с моим решением могут жаловаться в аббатство. Если кто-нибудь начнет драку или еще что-нибудь в этом роде, я арестую всех участников. Надеюсь, это ясно. – Констебль грозно осмотрелся. Никто не возражал, всем было интересно, что он решит. – Не вижу причины, по которой эту сделку можно признать незаконной, поэтому Симу Коробейнику дозволяется уйти вместе с девушкой.

– Я же говорил… – начал Джоби.

– Заткни свой проклятый рот, дурак, – перебил его Констебль. – Сим, убирайся, да побыстрее. Медж Ткачиха, если ты кого-нибудь ударишь, я посажу тебя в колодки и твой муж меня не остановит. И ты, пожалуйста, молчи, Керис Суконщица; можешь пожаловаться на меня отцу, если хочешь.

Джон еще не закончил, а Сим уже дернул веревку. Гвенда потеряла равновесие, сделала шаг, чтобы не упасть, и пошла по улице, спотыкаясь, почти бегом. Краем глаза она видела, что рядом идет Керис. Затем Джон Констебль схватил дочь олдермена за руку, она развернулась, пытаясь освободиться, и скоро исчезла из поля зрения Гвенды.

Сим быстро шел вниз по грязной главной улице, ослабляя время от времени веревку, чтобы приобретение не упало. Когда они приблизились к мосту, девушка пришла в отчаяние и дернулась назад, но Коробейник с силой рванул привязь, и Гвенда шлепнулась в грязь. Руки ее были связаны, она не могла их выставить и упала навзничь, ударившись грудью, лицо влипло в ил. «Покупка» с трудом поднялась на ноги, изо всех сил сопротивляясь. Как животное, избитая, испуганная, вся в грязи, Гвенда, шатаясь, потащилась за своим новым владельцем по мосту, а потом и по дороге, которая вела в лес.

Сим Коробейник провел Гвенду по Новому городу к тому месту, где вешали преступников и которое носило поэтому название «перекресток Висельников», и свернул на юг, в сторону Вигли. Веревку привязал к собственному поясу, чтобы девушка не смогла удрать, даже если он отвлечется. Скип увязался следом, но торговец бросал в него камни, и, после того как один угодил ему в нос, пес, поджав хвост, отстал.

Через несколько миль, когда солнце начало клониться к закату, Коробейник зашел в лес. Гвенда смотрела во все глаза, но не видела никаких примет, позволивших запомнить дорогу. Однако нечистый делец, судя по всему, знал, куда идти. Через несколько сотен шагов он вышел на тропинку, и Гвенда, заметив следы копыт, поняла, что это оленья тропа. Значит, ведет к воде. И точно, скоро показался небольшой ручей, трава по обе стороны была втоптана в грязь. Сим встал на колени, набрал в ладони чистой воды и напился. Затем повязал Гвенде веревку вокруг шеи, освободив руки, и дернул ее к воде. Несчастная вымыла руки и с жадностью напилась.