Когда шла по полю, рассвело. В Вигли было три больших поля: Сотенное, Ручейное и Долгое. На каждом из них поочередно раз в три года засевали разные злаки. Пшеницу и рожь, самые ценные, сеяли в первый год; на второй – менее важные овес, ячмень, горох, фасоль, на третий год поле оставляли под паром. В этом году на Сотенном поле поспевали пшеница и рожь, на Ручейном – второсортные злаки и бобы, а Долгое лежало под паром. Поля были разделены на пахотные полосы размером примерно в один акр, и надел каждого виллана состоял из нескольких таких полос на каждом из полей.

Гвенда прошла на Сотенное поле и начала полоть один из рядов Вулфрика, в который раз выдирая упорный щавель, ноготки, посконник и обходя пшеничные стебли. Девушка была счастлива работать на его земле, помогать ему – не важно, знает он об этом или нет. Каждый ее наклон облегчал его труд; с каждым выдранным сорняком увеличивался его урожай. Влюбленная словно делала юноше подарок. Работая, она думала о нем, вспоминала его лицо, смех, слышала голос – низкий голос мужчины с порывистыми еще интонациями юноши. Гладила зеленые побеги пшеницы, воображая, что это волосы любимого.

Полола до восхода солнца, затем перешла на барскую запашку и принялась работать за деньги. Хотя сэр Стивен погиб, его урожай все равно нужно снимать – преемник потребует строгого отчета о вырученных средствах. На закате, заработав на хлеб, Гвенда пойдет на другую часть надела Вулфрика и будет работать там до темноты, а если выйдет луна, то и дольше.

Она ничего не говорила Вулфрику, но что можно утаить в деревне, где живет двести человек. Вдова Губертс – довольно деликатно – спросила батрачку, на что та надеется.

– Знаешь ведь, он женится на дочери Перкина; ты не сможешь этому помешать.

– И все-таки я хочу, чтобы он собрал урожай и получил землю, – ответила Гвенда. – Вулфрик это заслужил. Он честный, добрый и готов трудиться на износ. Я хочу, чтобы он был счастлив, даже если женится на этой дряни.

Сегодня манориальные батраки снимали на Ручейном поле ранний урожай гороха и фасоли лорда. Вулфрик рыл поблизости дренажную канаву: после июньских дождей земля заболотилась. Гвенда смотрела, как он работает: в одних штанах и башмаках, широкая спина склонилась над лопатой, мерные движения. Юноша трудился без устали, как мельничное колесо. Только блестящий пот выдавал, что ему нелегко. Днем с кувшином эля, хлебом и сыром, завернутыми в мешковину, к жениху пришла Аннет. Зеленая лента в волосах очень ее красила.

Нейт Рив прозвонил в колокол, все прервались и отошли на опушку леса в северной части поля. Староста раздал манориальным батракам сидр, хлеб и лук: обед являлся частью их жалованья. Гвенда села, прислонилась к грабу и стала смотреть на Вулфрика и Аннет с восторгом приговоренного, наблюдающего, как палач сооружает виселицу.

Сначала Аннет, как обычно, кокетничала, потряхивала головой, хлопала ресницами, шутливо шлепала Вулфрика, якобы ругая его. Затем посерьезнела, что-то настойчиво стала объяснять, а он, казалось, не понимает. Оба пару раз глянули в сторону Гвенды, и девушка догадалась, что речь идет о ней. Наверно, невеста Вулфрика узнала, что нищая соперница по утрам и вечерам работает на его земле. Скоро сердитая дочь Перкина ушла, и Вулфрик принялся задумчиво дожевывать хлеб.

Пообедав, до конца перерыва все отдыхали. Те, кто постарше, растянулись на траве и дремали, молодые болтали. Осиротевший крестьянин, подойдя к Гвенде, присел на корточки.

– Ты полола мои ряды.

Девушка не собиралась извиняться.