– Вот оно! – Годвин повернулся к Филемону. – Лэнгли стал монахом благодаря королеве Изабелле.

Филемон нахмурился:

– Но почему?

Служка хоть и неучен, но сообразителен.

– А в самом деле, почему? – задумался монах. – Может, она хотела вознаградить его или заставить замолчать, а может, и то и другое. Ведь это случилось в год свержения короля.

– Должно быть, Томас оказал ей какую-то услугу.

Годвин кивнул:

– Например, доставил какую-нибудь записку, или открыл ворота замка, или выдал планы короля, или заручился для нее поддержкой важного барона. Но почему это тайна?

– Это не может быть тайной, – покачал головой Филемон. – Казначей должен знать. И в Линне все должны знать. Староста ведь говорит с кем-то, когда приезжает сюда.

– Но если никто не видел этой хартии, то как можно знать, что за всем этим стоит Лэнгли?

– Так вот она, тайна: королева Изабелла внесла пожертвование за Томаса.

– Воистину так.

Аккуратно переложив листы пергамента льняными тряпочками, Годвин засунул их обратно в баул, а баул в сундук. Филемон спросил:

– Но почему это нужно хранить в тайне? В таком пожертвовании нет ничего бесчестного или позорного. Обычное дело.

– Не знаю почему, да нам это и не нужно. Вполне достаточно того, что кто-то пытается сохранить секрет. Пойдем.

Честолюбец ликовал. У Лэнгли есть тайна, и он, Годвин, об этом знает. Это власть. Теперь он может выдвинуть на должность аббата кандидатуру брата Томаса. Но в глубине души снедала тревога: однорукий вовсе не дурак.

Заговорщики вернулись в собор. Литургия скоро закончилась, и ризничий начал готовиться к поминальной службе. По его указанию шестеро монахов поставили гроб с телом Антония на возвышение перед алтарем, а вокруг разместили свечи. Уже собирались люди. Годвин кивнул двоюродной сестре Керис, которая повязала черный шелковый платок, и заметил Томаса. Тот вместе с послушником нес большое красивое кресло – епископский престол, или кафедру, которая и давала собору статус кафедрального. Годвин тронул его за руку.

– Пусть это сделает Филемон.

Монах ощерился, решив, что собрат предлагает помощь калеке:

– Я справлюсь.

– Знаю, что справишься. Мне нужно поговорить с тобой.

Лэнгли был старше Годвина на три года, но в монастырской иерархии ризничий стоял выше. Тем не менее он всегда робел перед Томасом. Помощник неизменно почтительно относился к нему, но тому казалось, что ровно настолько, насколько требуется, не больше. Обмануть его будет непросто, а именно это Годвин и намеревался сделать.

Лэнгли передал Филемону престол и отошел следом за ризничим в боковой придел.

– Говорят, что ты можешь стать аббатом.

– То же самое говорят о тебе, – ответил Томас.

– Я не буду выдвигать свою кандидатуру.

Бывший рыцарь поднял брови:

– Ты удивляешь меня, брат.

– По двум причинам. Во-первых, мне кажется, ты лучше справишься с этой работой.

Томас удивился еще больше. Видимо, он не предполагал в Годвине подобной скромности. И был прав: ризничий лгал.

– Во-вторых, у тебя больше шансов. – Вот теперь честолюбец говорил правду. – Молодые предпочитают меня, но ты нравишься всем.

Лэнгли сощурил красивые глаза. Он искал ловушку.

– Я хочу тебе помочь, – продолжал между тем ризничий. – Убежден, следует выбрать аббата, который реформирует монастырь и приведет в порядок хозяйство.

– Думаю, мне это по силам. Но чего ты хочешь за поддержку?

Годвин понимал, что ничего не просить нельзя. Томас все равно не поверит. Он заготовил правдоподобную ложь:

– Я хочу стать твоим помощником.

Однорукий монах кивнул, но согласился не сразу.

– И как ты собираешься мне помогать?