– Я все понимаю, разумеется! – заверил диспетчера студент. – Значит, вы хотите привлечь к этому заданию…

– …тебя и твоих друзей, Светильникова и Веденееву, – закончила его фразу женщина. – Ваша сегодняшняя выходка – конечно, полная глупость. Но я увидела, как синхронно вы действовали. Как раз то, что нам нужно.

– Но мы ведь просто шли вместе… – с трудом сдерживая радостное волнение, возразил Любим. – Это не так уж и трудно. А вот работать вместе мы пока не пробовали…

– Естественно, работать вместе мы вас сперва натренируем, – нетерпеливо кивнула его собеседница. – Но у вас уже есть потенциал, вам не нужно привыкать друг к другу, учиться чувствовать друг друга. Вы давно дружите?

– Аркадий и Эмма – с детства. А я с ними только перед поступлением познакомился, год назад.

– И за год так крепко с ними сдружился?

– Ну… – до сегодняшнего дня Маевский и сам думал, что они с Веденеевой и Светильниковым стали довольно близкими друзьями, но только что случившаяся ссора с Аркадием явно говорила в пользу обратного. Однако узнать об их ссоре диспетчер не должна ни в коем случае.

– В общем, так, Любим, – Виолетта сделала еще глоток кофе и улыбнулась. – Езжай сейчас домой, отдыхай и выздоравливай. И друзья твои пусть в норму приходят. А через неделю приходите все трое ко мне, в здание ХС, и начнем тренировки.

– Можете считать, что я уже дома в постели! – заверил ее молодой человек. – Только я ведь могу рассказать им обо всем?

– Расскажи, конечно, но по телефону, – велела женщина. – И для начала поешь, не сиди голодным! – она вдруг посмотрела на часы и охнула. – А мне ведь уже бежать надо, у меня сегодня еще двое ныряют…

– Да-да, конечно! – Маевский торопливо откусил от одного из пирожков. Его собеседница тем временем быстро допила кофе и встала, собираясь уходить.

– Виолетта Екимовна! – спохватился вдруг Любим. – А куда вы хотите нас отправить? В какой год, что за событие?

– Ах да! Начало двадцатого века, большой затонувший пароход, – отозвалась диспетчер. – Позвони мне на рабочий телефон после четырех, я тебе расскажу все подробно.

Она устремилась к двери, а Маевский принялся так же поспешно дожевывать пирожок, почти не чувствуя его вкуса. Ехать домой и отдыхать он не собирался, следовало как можно скорее сообщить о том, что он только что узнал, Эмме. И, как это ни сложно, Аркадию. Впрочем, сначала в любом случае стоило зайти к Эмме, а потом уже думать, как построить разговор с ее другом детства, чтобы тот не прогнал Любима прочь.

Залпом допив чай, Маевский завернул второй пирожок в салфетку, сунул его в карман и выбежал из буфета. На сей раз по дороге в медпункт ему никто не встретился, и через пару минут он уже стоял у двери, из-за которой доносились женские голоса и хихиканье. Любиму даже показалось, что он уловил свое имя, но парень лишь пожал плечами и, не пытаясь прислушаться к ведущимся внутри разговорам, постучал в дверь. Что могли говорить о нем Эмма с медсестрой, Маевского совершенно не интересовало, наверняка какие-нибудь глупости.

– Войдите! – откликнулся из-за двери женский голос, и Маевский заглянул в медицинский кабинет. Несколько первокурсниц, забежавших навестить Веденееву, встретили его дружным аханьем.

– Любим, ты тоже не на лекции! – подмигнула ему Эмма.

– Да я вообще удивляюсь, что здесь еще не собрался весь ваш курс! – хмыкнула сидевшая за компьютером медсестра, безуспешно пытаясь придать своему лицу строгое выражение. Ее выдавали глаза, широко распахнутые и бросающие на обоих своих недавних пациентов восхищенные взгляды. В другое время Маевский получил бы от этого массу удовольствия, но сейчас в его планы не входило купаться в женском внимании.