– Слушаюсь.

Красовский снова повернулся к артистам.

– Еще замечания? Проблемы? Вопросы? – Он по очереди обвел взглядом сидящих людей. – Ира, у тебя есть какие-нибудь пожелания?

Примадонна ответила сразу, не отрывая взгляда от сверкающего перстня на пальце.

– Меня все устраивает, Никита Сергеевич, спасибо.

Красовский стукнул концом трости по носку ботинок.

– Я хочу познакомить вас с одним человеком. – Он оглянулся в темный зал и позвал: – Вадим Александрович, поднимитесь на сцену, пожалуйста!

Алимов, не ожидавший приглашения, слегка растерялся. Выбрался из ряда и пошел по узкому проходу, на ходу соображая, прилично ли выглядит. Носить костюм Вадим Александрович не любил и чувствовал себя в нем дискомфортно.

Скрипнули расшатанные ступеньки, яркий свет резанул глаза, привыкшие к успокоительной полутьме зала. Алимов остановился рядом с Красовским, чувствуя затылком жар раскаленных софитов, а правой щекой – насмешливый взгляд прекрасной амазонки.

– Прошу любить и жаловать, – Красовский сделал короткий жест в сторону Алимова. – Вадим Александрович Алимов, наш новый советник по безопасности.

Артисты вяло захлопали, разглядывая новое действующее лицо.

– В чем заключаются функции Вадима Александровича? – задал вопрос благообразный интеллигент с чеховской бородкой.

– Он должен обеспечивать вашу безопасность в театре и за его пределами, – ответил Красовский, не раздумывая.

– Ого! – вполголоса сказала прекрасная Анжела. Кто-то фыркнул.

– Знакомьтесь, Вадим Александрович, – продолжал Красовский, не замечая иронии. – Это Ирина Витальевна Извольская, наша Юдифь. Надеюсь, вы сработаетесь.

Алимов столкнулся с взглядом серо-зеленых широко расставленных глаз.

Нет, прима, конечно, не дурнушка, но рядом с красоткой амазонкой выглядит почти бесцветно. Светло-русые волосы падают на плечи блестящими прямыми прядями, узенькое тело может принадлежать девочке-подростку. Конституция, скорее всего, природная, впечатления болезненности от постоянной голодовки дама не производит. Может, ей лет тридцать, а может, и все сорок пять. У женщин такого типа понятие возраста отсутствует.

Извольская взглянула на Алимова со слабой благожелательной улыбкой и тут же снова начала рассматривать сверкающий перстень.

– Между прочим, Юдифь – это женский вариант имени Иуда, – подала голос прекрасная амазонка. – Вы не знали? Подвиг соответствует имени. Дамочка втерлась в доверие к мужчине, влюбила его в себя, а потом взяла и голову ему отрубила. Очаровательная особа.

Алимов покосился на приму, в огород которой второй раз на его глазах швырнули увесистый камешек. Извольская даже головы не повернула. Сидит, крутит на пальце кольцо, далекая, равнодушная, вся в своих мыслях.

Красовский нахмурился.

– Анжела, если Вадиму Александровичу будет интересно, он прочитает либретто.

К счастью, язвительная амазонка на этот раз промолчала.

– Анатолий Васильевич Сперанский, честь и совесть нашего коллектива, – представил Красовский мужчину в сером пиджаке.

– И бесплатный суфлер по совместительству, – добавил мужчина. Приложил руку к груди, слегка поклонился. – Олоферн, несчастная жертва, бас-профундо.

– Профундо? – заинтересовался Алимов. – А что это такое?

– Это то же самое, что бас, только лучше, – серьезно объяснил чеховский интеллигент. Артисты рассмеялись.

Алимов покосился на шутника. Симпатичное лицо немного портили бегающие выпуклые глаза и тонкие бледные губы.

– Марат Любимов, – представил певца Красовский. – Тенор, вождь аммонитян. Ну, и восходящая оперная звезда – Анжела Давыдова.