– Моя дорогая девочка? Что ты здесь делаешь?

Уж не испуг ли звучал в его голосе, подумал Найджел. Ничего удивительного: Алису Лейк никогда особенно не звали на работу мужа, особенно когда там находилась Нита Принс.

– Меня взял с собой Чарльз, – объяснила она.

Она говорила таким же высоким голосом, как Чарльз Кеннингтон. Найджел вдруг вспомнил, что брат и сестра – двойняшки. Вместе он видел их впервые, и, пока Джимми представлял Чарльзу Мерриона Сквайерса, у него было время рассмотреть их и убедиться, как они похожи: голос, треугольное лицо, широкие брови, заостренный подбородок, тонкая кость. Правда, Чарльз, по всей видимости, забрал все жизненные силы себе: сестра рядом с ним выглядела бесцветной, просто его тенью. Она молча улыбалась и казалась совершенно ушедшей в себя.

– Да, это я ее с собой захватил, – радостно сообщил Чарльз. – Мы с Алисой неразлучны. Верно, любовь моя? Мы никогда, никогда больше с тобой не расстанемся. – Он ласково улыбался сестре, сидя на столе Ниты и полуобняв ее за плечи.

Все замолчали; Найджелу подумалось, что в комнате царит атмосфера если не испуга, то наверняка неловкости. Директор стоял у окна, руки в карманах, полуотвернувшись от них. Если он и испытывал неловкость от присутствия жены, то не предпринимал никаких усилий сгладить ее. Потом вдруг все разом заговорили.

– Так приятно видеть вас снова! – обратился Меррион Сквайерс к миссис Лейк. – Мне кажется, ваш последний роман просто великолепен.

– В форме ты выглядишь совсем по-другому, – сказала Нита, обратив на Чарльза Кеннингтона блестящий взгляд.

– Итак, мои дорогие, – весело щебетал Чарльз, – я должен услышать все ваши новости. Сколько же прошло времени? Кажется, годы пролетели с тех пор, как я видел вас. Я совсем оторвался от делового мира, где мужчины – это цифры, а женщины – женщины. – Он легонько поцеловал Ниту в бровь. – Рассказывайте, – сказал он.

– О, пока ты там умирал и возвращался к жизни, а потом весело проводил время, грабя Германию, мы здесь трудились в поте лица, – начала Нита.

– Не умирал, потому что меня не убивали, – твердо произнес Чарльз. – А в остальном все верно, включая возвращение к жизни. Но я не был убит, даю вам честное слово.

– Сколько же у тебя ленточек! – заметила Нита, потрогав его мундир. – Когда ты был здесь в последний раз, у тебя была только одна. Ты очень храбро сражался, дорогой?

– Как тигр, лапочка. Я побывал в таких передрягах, какие никому, наверное, и не снились в британской армии.

– Вы подружитесь с Меррионом, – кислым голосом произнес Джимми Лейк. – Он у нас тоже герой.

– Герой? – Чарльз Кеннингтон драматическим жестом протянул Сквайерсу руку. – Обязательно расскажите мне об этом.

– Он спас нас от бомбы, – объяснил Джимми.

– Только не говорите о бомбах. Больше всего ненавижу бомбы. Особенно англо-американские. Их только и делали, что сбрасывали на меня, когда я был там.

– Плохо, значит, бомбили, – сказал Джимми.

– Ну нет. Не совсем так. Видите ли, какое-то время я довольно далеко опережал наши войска.

– Ты был шпионом, Чарльз? Так вот почему тебя объявили убитым! – воскликнула Нита.

Инициатива явно перешла теперь к ней. Никогда еще Найджел не видел ее такой разрумянившейся, возбужденной. Ее светлая грива падала на руку Чарльза, лежащую у нее на плече, каждый раз, когда она поворачивалась к нему. Но было в ее поведении что-то наигранное, словно она обращалась не столько к Чарльзу Кеннингтону, сколько к кому-то еще; возможно, к Джимми Лейку. Потом Найджел подумал: нет, просто эта умная женщина сейчас чуть-чуть переигрывает; она хочет оставаться ласковой со своим бывшим женихом, и в то же время на нее действует присутствие нового любовника. Возможно, ей нужно, по сговору с Джимми, оттянуть момент, когда придется открыть Чарльзу всю правду?..