На работу ожидаемо прилетела раньше всех, так же ожидаемо не нашла ни одного отзыва в инете на нашу вакансию. Начала обзвон кандидатов сама, но, узнав о размере зарплаты, никто не хотел даже слушать о том, какой у нас дружный и веселый коллектив.

- Девушка, - сказал один из водителей с нескрываемым упреком, - если вы получаете такую же зарплату, как предлагаете мне, понять не могу: почему у вас радостный голос?

- Хорошее настроение, - честно ответила я. – А еще читаю ваше резюме и понимаю, что вы нам на сто процентов подходите.

- Не хочется вас расстраивать, вы вежливая, приятный голос и все такое, но простите, даю сто процентов, что не приеду.

Получив еще с десяток отказов, я с чувством выполненного долга отложила кадровые дела. В конце концов, кадровые вопросы – это нагрузка, от которой я в свое время не смогла отказаться, а работаю я вообще-то бухгалтером. И так как бухгалтера в основном усердствуют примерно неделю – во время отчетов, я открыла профильный журнал и углубилась в чтение.

Надо было немного успокоиться до прихода остальных сотрудников, а то, глядя на меня, они могли придумать нечто нереальное – типа, что мне единственной из всего коллектива удалось выбить надбавку к зарплате. А это не удалось даже Марине!

Я говорю «даже», потому что у Марины уже почти год роман с нашим шефом, и, казалось бы, ей проще всего повысить размер своего оклада. Но она совершила такую же ошибку, как я когда-то. Я позволила навесить на себя кадровые вопросы, не обговорив условий. А она, не обговорив условий, стала любовницей шефа.

Теперь же поднимать эти вопросы было бессмысленно. Шеф знал, что я справляюсь и за такое вознаграждение. Марина же успела ему внушить, что у нее к нему чувства. А шеф…

Шеф умел и любил экономить.

Канцелярский, иногда зубодробительный язык, которым были написаны статьи в журнале для бухгалтеров, сделал свое дело, и я смогла унять радость. Так что когда к одиннадцати в офис вплыла Светлана, она спокойно поздоровалась со мной, сделала нам по чашке чая и утомленно опустилась на стул.

- Не знаю, Лер, - сказала она, поглаживая свой плоский живот через полупрозрачную кофточку, - как я выдержу еще восемь месяцев? Мне даже ходить уже тяжело! Ты же видишь…

Откровенно говоря, за этот месяц я успела заметить только смену походки Светланы (она стала более плавной, ленивой), но расстраивать ее не захотела. Все-таки она в положении. Я знала это из ее слов, а шеф даже тест видел.

Зачем она ему показывала его, понятия не имею. Марина, узнав об этом, решила, что ребенок от шефа, и даже попыталась обидеться, воспользовавшись моментом, но у нее не вышло. Я ведь уже говорила, что шеф умел и любил экономить. Потратиться на дорогой подарок в искупление навязываемой ему вины, он и не подумал, а вот Марине пришлось постараться, чтобы вернуть его расположение.

Она даже у меня совета спрашивала – как у старожила этого офиса. За четыре года, что я здесь работаю, я, конечно, успела заметить, что шеф любит сладкое и вообще поесть. Об этом и сказала. В итоге целую неделю шефу не пришлось тратиться на еду. Марина очень старалась угодить, и у нее получилось задобрить любовника.

Зачем ей шеф? Хороший вопрос. Не уверена, что ответ на него знает сама Марина. Если шеф и делал ей какие-то презенты, то незаметные – ни новой квартиры, ни первой машины у нее за время романа не появилось. Поэтому расчет какой-то сомнительный. Любовь? Ну, разве что внезапная и безоглядная! Потому что их отношения из рабочих в близкие перешли буквально за несколько дней. При этом шеф вел себя с Мариной довольно холодно, если не сказать безразлично, а она этого словно не замечала. Как и восхищенных взглядов сотрудников из других компаний, которыми те неизменно ее провожали.