В «Еврейском Калейдоскопе» за 26 сентября 2008 года Алан Слепой рассказал о своей встрече в Сан-Франциско в 1988 году с бывшем членом зондеркоманды Виктором Трилем (полу-поляк, полу-немец), который принимал участие в изуверской акции уничтожения евреев в Бабьем Яру. Отсидев по приговору советского суда в общей сложности 21 год, он, в отличие от своих жертв, выжил.

Виктор наблюдал доставку очередной группы мужчин, женщин и детей к Бабьему Яру. «В отдельных местах они оставляли одежду, обувь, дамские сумки, медикаменты; ювелирные изделия сбрасывали в деревянные коробки под охраной немецких солдат. В отдельном ворохе быстро скапливались различные бумаги и документы. Кто двигался, по мнению охраны, недостаточно подвижно, получал удары плетью. Процесс происходил четко и быстро. Виктор считает, что с момента начала раздевания до его окончания проходило не более одной минуты для каждого человека, без разделения на мужчин, женщин и детей.

Раздетых в темпе гнали ко рву длиной примерно метров сто пятьдесят, около тридцати метров шириной и не менее пятнадцати метров глубиной. Три узких прохода вели к месту казни. После расстрела от пятисот до тысячи человек в ров спускались несколько десятков пьяных «шуцполицаев», которые растаскивали и аккуратными слоями и укладывали трупы. Главное – скорость и эффективность работы пулемётов».

Уничтожение людей было поставлено на конвейер…

Виктор рассказывал, что на «конвейере» Бабьего Яра работали только два пулемёта. Пока очередная группа раздевалась, «марксман» проходил вдоль рва, где шевелились живые, и достреливал их с высоты. Впрочем, эта работа не требовала тщательности. Ясно было, что из яра возврата нет.

Треск пулеметных очередей и крики тех, кто только подошел ко рву и в последнее мгновение своей жизни увидел трупы на дне яра, были так оглушительны, что жители ближайших посёлков, расположенных на расстоянии нескольких километров, оставляли свои дома. Убийцы позаботились о сохранении хоть какой-нибудь секретности своей работы и доставили к месту расстрела громко ревущие мощные двигатели – глушители.

Некоторые жертвы, особенно мужчины, оказывали сопротивление. Особенно часто это происходило при раздевании. Это, однако, продолжалось недолго. Один или два «шуцполицая» у каждого вороха были снабжены оружием, которое применялось немедленно, даже просто при не очень быстром подчинении жертвы.

Катастрофа оставила свой кровавый незаживающий след почти в каждой еврейской семье. Память о трагедии – это память о войне, ее жертвах, ее чудовищной бесчеловечности. Но евреи не были лишь жертвами палачей. Катастрофа и героизм шли рядом. Евреи героически сражались с нацистами не только на фронтах и в партизанских отрядах, но и в группах сопротивления, в гетто и в концлагерях, и даже под пулеметными очередями в Бабьем Яру. Как хотелось бы знать имя героя, который, уже будучи обреченным, выхватил из рук полицая оружие и, прежде чем погибнуть самому, размозжил череп своему врагу и застрелил еще одного. Виктор видел, как молодая женщина ногтями разорвала в кровь лицо полицаю, когда тот вырвал из её рук ребенка за то, что малыша недостаточно быстро раздевали.

Не случайно главный нацистский идеолог Геббельс уже в марте 1942 года писал в своем дневнике, что борьба в восставшем гетто "показывает то, чего можно ожидать от евреев, когда в их руки попадает оружие". 750 повстанцев Варшавского гетто выстояли на своих позициях три недели – дольше, чем некоторые европейские страны.

Евреи Украины героически сражались на фронтах и в партизанских отрядах. Не могу не привести еще одну цитату Геббельса, который 16 марта 1942 года писал в своем дневнике: «Активность партизан в последние недели заметно возросла. Они ведут хорошо организованную партизанскую войну: в первых рядах этого движения идут политкомиссары и особенно евреи.