– Результаты?

– Стерильна.

Это короткое слово шарахнуло не хуже кирпича, летящего с крыши многоэтажки прямо на голову неудачливому прохожему. Оно звучало как приговор, в который Юс не хотел верить и не верил. Его чутье, интуиция и обоняние не могли подвести. И в этом он убедился через несколько секунд.

– Но есть одно «но», – осторожно начал помощник. – Я не верю результатам этого теста. Она не может быть пустоцветом.

Терри с трудом сдержал выдох облегчения и ухватился за слова помощника как за единственную надежду на спасение. Он до боли в суставах хотел еще раз оказаться внутри этой женщины.

– Что говорит Райси?

– Райси не было на месте. Он на родах.

– Кто делал тест?

– Жанетта.

Юс почувствовал, как спала эрекция, и теперь, не опасаясь быть застуканным за постыдными мыслями, мог спокойно встать и подойти к бару.

– Женщине доверили тест?

– Все врачи на вызовах.

– Ее отпустили?

– Нет, она осталась в больнице. Как только Райси вернется, сделают повторный тест. Но это еще не все.

– Что еще?

– Женщину пытались убить.

– Убить?

– Ввести в вену смертельную дозу наркотиков под предлогом успокоительного.

– Кто?

– Она у тебя в подвале. Я подумал, ты сам захочешь ее допросить.

Терри хотел. Но времени на полноценный допрос не было. Как и на то, чтобы связаться с доктором Райси. Его опоздание на аукцион многие могли принять за неуважение, а это всегда плохо сказывается на политической карьере.

– Захочу, но позже. Охрана в больнице?

– Тарсан выделил группу. Двое у дверей палаты, по одному у каждого выхода.

Юс кивнул и окончательно успокоился. Еще ни одна женщина не пыталась сбежать от хаята, и эти меры можно было назвать лишними, но все равно мысль, что в больнице дежурит его охрана, и у малиами нет ни единого шанса на побег, его успокаивала.

В это же время за тяжелыми дверями кабинета стояла жена мастера – высокая хаятка в длинном вечернем платье из радужной органзы. Это платье ей категорически не подходило – игривые теплые цвета не сочетались со строгими аристократическими чертами лица и холодными глазами, унаследованными от отца.

Тамила о неудачном сочетании своей внешности и наряда знала, но жажда быть в тренде побеждала здравый смысл. Весь вечер она ругала себя за неудачный выбор цвета и фасона платья, но что-то менять времени уже не было. Правда сейчас, стоя у деревянных дверей и прислушиваясь к разговору мужа и его помощника, мысли о неудачном платье отступили на второй план.

Одержимость мужа идеей найти себе рабыню самостоятельно, а не через торги, Тамилу не просто пугала, а приводила в состояние крайнего бешенства. Любви между супругами никогда не было. Даже о привязанности речи не шло. Эмоциональный уровень хаятов был настолько низким, что абсолютно все браки заключались исходя из практических потребностей: деньги, статус, удовлетворение физических потребностей. Последнее в основном касалось хаятов-мужчин. К определенному возрасту они были обязаны обзавестись женой, чтобы ни у кого не возникало желания заводить любовниц среди женщин или представителей чужих рас. Впрочем, такие союзы были условно запрещены законом.

По этим же правилам состоялся и брак Тамилы, и ее все устраивало до тех пор, пока муж не сообщил о своем намерении найти мать их будущему ребенку самостоятельно. В ее картине мира это было недопустимо. Она боялась, что из-за такого самоуправства супруга она потеряет власть и контроль в собственном доме, как это случилось с ее матерью, когда отец привел в дом женщину, которая родила Тамилу.

Чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, Тамила подкупила несколько медсестер, работающих в клинике, куда Юс время от времени приводил изнасилованных женщин. Так Тамиле удавалось вовремя узнавать о появлении потенциальных рабынь и уничтожать женщин, пока те не успевали опомниться от шока. Правда, ничего стоящего до этого момента муж в клинику не приводил. В основном рабыни были второго и третьего сорта, которых просто стыдно было брать к себе в дом. Но в этот раз Юсу повезло. Он нашел особенный экземпляр рабыни, которая должна была исчезнуть раньше, чем наступит утро. Вот только что-то сделать для этого Тамила уже не могла.