Подобным шепотом разговаривали те, кто сорвал связки, либо был жутко простужен. Мужчина болен? Пристально всматриваясь в его бледное даже для северянина лицо, я была осмотрена не менее внимательно.

Молчаливый двусторонний осмотр затягивался, и я поняла, что с этим что-то стоит сделать.

– Здравствуйте.

Учтиво кивнув в ответ, мужчина не торопился приветствовать меня вслух.

– Вам тяжело говорить?

Снова кивок.

– Аскольд, вы не хотите более полно раскрыть мне суть данного дела?! К сожалению, я не владею эмпатическими способностями. – Под конец своей язвительной тирады найдя взглядом присевшего за стол гонца, я позволила недовольству скользнуть не только в голос, но и во взгляд.

Если они все элементарно больны из-за непрекращающейся сырости, то при чем тут послушница Немертвого Легиона, то есть я?!

Юная, невысокая, едва ли ему по плечо. По жрицам невозможно определить их истинный возраст, но вполне можно определить возраст смерти. Эта леди умерла юной. Чуть раскосый разрез глаз выдавал в ней примесь нечеловеческой крови, а их чистый изумрудный цвет намекал на то, что она как минимум на восьмушку ракшас. Точно нечистокровная ракшас, потому что остальные черты лица были вполне человеческими, лишь носик чуть приплюснут, как у кошек. Но и это не в минус её утонченной внешности, а скорее в плюс. Этакая пустынная красавица… Немертвая красавица.

Прожигающая недовольным взглядом Аскольда, затягивающего с объяснением.

– Гарнизон захватила неопознанная нечисть. Сезон туманов начался на оборот раньше положенного, и если раньше охранной магии хватало, чтобы не подпустить туман внутрь гарнизона, то сейчас, как вы сами заметили, туман буквально поселился внутри. Сырость, влага, простуды. Болеют абсолютно все, причем лекарства не помогают. Данный отряд заступил на службу уже после того, как я отправился за помощью к жрицам, а это было шесть дней назад. Предыдущий отряд отправлен в ближайший город на лечение.

– А где гарнизонный маг? – голос девушки был невероятно звонким и чистым.

Таким звонким, что у Вестмара неприятно кольнуло в висках.

Вот и мигрень подкралась… Да-а-а, уж чего-чего, а в сорок ощущать себя стариком этого он никогда не желал!

– Умер.

Удивленно расширенные глазки пару раз недоуменно сморгнули, а затем посмотрели чётко на майора, словно он мог опровергнуть слова своего подчиненного. Но нет, он лишь кивнул.

– А от чего он умер, можно полюбопытствовать?

– Лихорадка. Сгорел за сутки, проверенные лекарства не помогли. Из ближайшего гарнизона обещали прислать квалифицированного специалиста, но пока нет возможности.

– Хм-м-м… – прикрыв недовольный блеск невероятно густыми, черными ресницами, девушка задумалась.

Некоторое время постояла, затем начала к чему-то прислушиваться, даже капюшон сняла, явив присутствующим чуть заостренные ушки и густую копну черных волос с едва уловимым медным отливом. Они были заплетены в тугую косу, сейчас спрятанную под плащом, но майор отметил толщину и даже несколько завистливо вздохнул. У него самого уже были залысины.

Девушка же ещё некоторое время постояла, а затем распахнула глаза, в которых полыхнули огненные отблески и уточнила:

– У вас есть ещё что сказать? Нет? Хорошо, тогда я, пожалуй, приступлю к исполнению своих непосредственных обязанностей. Огонек не тушите, я скоро вернусь.

И ушла, вручив свой плащ слегка опешившему майору, никак не ожидавшему увидеть под плащом стройные ножки, затянутые в узкие, замшевые брючки, да лёгкий кожаный доспех, надетый поверх обычной полотняной рубахи и совсем нескромно обтянувший весьма соблазнительные… кхм…