“Нет, нет, нет, нет!” – нарастает во мне внутренний протест. Но я понимаю, что в мире нормальных людей друзья не поступают так, как собираюсь поступить я. 

– Ну хорошо, – соглашаюсь наконец. – Только пообещай, что позволишь мне уехать сразу же, как только я этого захочу. 

– Договорились! – он явно обрадован тем, что я так легко сдался.  

Вспоминаю, что на дни рождения полагается являться с подарками, и спрашиваю Руса прямо: 

– Что ты хочешь, чтобы я тебе купил? 

Он фыркает. 

– Ой, да ладно... Заеду к тебе на следующей неделе, посмотришь мой ноут. Что-то подвисать стал. Может, вирус словил или винду переустановить надо... Будем считать, что это и есть твой подарок мне на день рождения. Сделаешь? 

– Легко, – соглашаюсь я. Это и в самом деле сущий пустяк для меня – гораздо проще и приятнее, чем таскаться по магазинам в поисках подходящего подарка. 

– Ну, тогда до вечера, – прощается Рус. – Явки-пароли сейчас скину тебе в ватсап. 

10. 8

Целый час сижу возле пруда: слушаю радио и бросаю кусочки булки прожорливым уткам.  

Я люблю это место. Мама часто гуляла здесь со мной, когда я был ещё совсем маленьким. Сначала возила в коляске, а позже, когда я подрос и зашагал самостоятельно, мы вместе подолгу бродили по аллеям, взявшись за руки. Раньше это был целый Парк культуры и отдыха, но после развала СССР постепенно пришёл в запустение и перестал приносить доход, поэтому в конце девяностых его распродали “по кусочкам”. Впоследствии одна часть парка превратилась в красивый ухоженный сквер с маленьким искусственным водоёмом, другую отдали под кафе и рестораны, ну, а всё остальное просто снесли и построили на участке земли огромный торговый центр. Однако я ещё помню, как громыхали по детской железной дороге разноцветные вагончики, как возвышалось над деревьями колесо обозрения, как визжали школьники на “Сюрпризе” и заливисто смеялись малыши на цепочной карусели... 

В сквере сейчас безлюдно и хорошо, можно расслабиться и не думать о том, как себя вести и что делать. Я могу просто побыть собой – таким, какой я есть и каким навсегда останусь, не притворяясь “нормальным” и не подстраиваясь под других. 

Впервые ощущение, что я – инопланетянин, появилось у меня ещё в детском саду. Как будто меня привезли на Землю и бросили здесь адаптироваться самостоятельно. Это очень странное и неловкое чувство – когда ты вроде бы понимаешь местный язык и сам неплохо говоришь на нём, но при этом какие-то нюансы, скрытые смыслы и значения постоянно от тебя ускользают. А уж менталитет, культура и обычаи новой планеты и вовсе неподвластны твоему пониманию... Уже позже я узнал, что синдром Аспергера действительно часто называют синдромом инопланетянина. 

Это ощущение не ослабевает, а только крепнет с годами. Совершенно очевидно, что “инопланетянином” я останусь на всю оставшуюся жизнь, сделаться “таким, как все” у меня всё равно не получится. Несколько лет назад я даже набил себе татуировку с одиноким человечком на шарике Земли. 

Впрочем, говоря о собственном одиночестве, я немного лукавлю. У меня есть семья, есть друзья – их мало, но они всё же есть. Время от времени случается даже секс. Это миф, что аспи не нуждаются в общении – меня периодически тянет к людям, я испытываю потребность быть кому-то важным и любимым... Просто я никогда по-настоящему не чувствовал себя одиноким, внутренний мир с самого раннего детства был интереснее и ярче, чем внешний. Мне вполне комфортно одному, “в себе”, но при этом я не социофоб и не человеконенавистник, несмотря на все мои коммуникативные затруднения и барьеры.