– Ты, подойди, – голос изумительной бархатистости и спокойствия. – Ступай на поле Рэндом. У церкви Жоссе найдешь палатку торговца Оскара Свистуна.

Помолчала, ожидая, пока слуга кивнет, усваивая информацию:

– Передашь ему несколько слов, которые нужно запомнить очень и очень хорошо, – снова сделала перерыв и снова кивок слуги. – Скажешь ему, что леди просила передать, ставь втридорога. Это все. Запомнил? – на вопросе ее голос властно повысился.

– Да, ваша милость, запомнил. Леди просила передать, ставь втридорога.

Ангелочек дала ему четверть монеты:

– Еще четверть, когда принесешь весть от Оскара.

– Слушаюсь, ваша милость, – слуга поклонился, рванул выполнять приказ и зарабатывать вторую четвертинку.

Ги поспешно скрылся, но заметил, что Уилшир огляделась и выдохнула облегченно, не заметив никого. Затем она прекрасно вернулась в зал, а Ги вызвал Морта и приказал ему послать надежного парня, чтобы разведать об Оскаре Свистуне и потребовал быстрого отчета.

В зале веселье и песни. Вино разгорячило дворянскую кровь, и стали они чуть менее напыщенными и чуть более добрыми. Кто бы ты ни был, аристократ или крестьянин, где бы ты не пил и с кем – итог всегда один. Вся твоя сущность показывается сразу. Характер, зачастую скрываемый, уж просится наружу, оповещая мир о том, кто ты есть: весельчак, завистник, сатир или задира.

На рынках невест всегда один и тот же трюк, чисто мужской, действенный и незамысловатый. Девушкам давали неразбавленное вино, смотря на то, что из них выскочит. А там уж и решали, насколько девица покладиста и мила нравом.

А тут, как на заказ явился Слэйд Перчатка! Его встретили свистом, радостными возгласами и началось настоящее веселье. Пройдоха всем наговорил разного: и хорошего, и не очень. А все потому, что на шута обижаться невместно. Тем и пользовался хитрый Слэйд. Пел прекрасно: дамы цвели, глядя на него! А Ги глядел на Уилшир. Той тоже дали глотнуть из кубка крепкого напитка и глаза ее засияли втрое ярче. Грудь взволнованно трепетала. Маленькая ножка отстукивала в такт мелодиям. Лидс почти улыбнулся, смотря на красивую девушку, но она опять его удивила.

– А не желают ли благородные леди спеть? Я подыграю, подпою любую песнь. Вы только согласитесь, красавицы и подарите достойным мужам удовольствие слышать ваши чудесные голоса! – Слэйд улыбнулся белозубо, а дамы погрязли в восхищении и тут же принялись сбиваться в кучки и шептаться.

Петь для ровни не возбранялось, даже приветствовалось. Это не выступление для черни и отребья, а демонстрация таланта и умений. Разумеется, нашлись охотницы поучаствовать, их еще и подтолкнули в спину жесткие кулачки матерей, дабы показать дитя в хорошем свете.

Виго, который сидел с отстраненной полуулыбкой на губах, дал свое высочайшее согласие обычным кивком. Ги тут же посмотрел на Уилшир, помня еще, как ее голос чуть не выбил его из седла. Она опять перестала быть милой леди и, похоже, настраивалась на что-то. Лидс сравнил ее с молодым солдатом, что перед боем дает себе клятву – выиграй или умри! Да что же это за ангел такой и что ей нужно?!

Начала петь леди Сибил, баронесса Мюррей. Милая песня, милый голосок и приятная девушка. Ее исполнение оценили по достоинству и снова топали сапогами по плитке пола. Затем не такая приятная графини Честер, а потом Слйэд обратился с речью в никуда, но в то же время, персонально:

– Недавно оказался я у церкви, и хоть я грешен, но все одно, услышал ангельское пенье. С тех пор я пью чуть меньше и собираюсь сочинить сонет во славу Божью! Когда б еще услышал голос тот, наверняка подался бы в монахи! – Гости смеялись громко, зная о славе Перчатки, и любопытствовали, к чему это ведет менестрель? – Я вижу леди здесь, такую же прекрасную, как ангел. Быть может, ей удастся сделать из меня святого?