Только вот на видео в клубе учительница не казалась такой уж положительной. Отплясывала, попой вертела, целовалась с каким-то левым мужиком.

«”Кажется”, “покажется”, “все не то, чем кажется”, — крутились бессвязные мысли в голове блондинки. — Мне вот училка показалась охотницей за деньгами и девицей легкого поведения, а она, оказывается, почти святая». Только так не пойдет. Нет. Нужно низвергнуть эту милую Золушку с пьедестала святости. Показать ее другой, не правильной и хорошей, а жадной до денег и развратной. Игорь циник, на его пути встречались только такие девушки, он поверит.

— Слушай, Соня, мне нужна твоя помощь… Раз ничего нелицеприятного нет в ее прошлом, нужно создать что-нибудь нелицеприятное в настоящем.

Жаба внутри Соньки радостно подпрыгнула. Да-да, надо отомстить сестрице за ее красоту, за то, что она дождалась принца на белом коне, а не зачахла в своей школе никому не нужной старой девой. Кажется, у нее есть шанс плеснуть кислотой в лицо сводной сестрицы. Даже лучше: она поможет ее переломать, живого места на ней не оставить, низвергнуть с небес на землю. Принцы должны быть недосягаемыми для простых смертных, тогда не так больно и обидно.

— Да, конечно, можете во всем на меня положиться…

4. Глава 3

Глава 3

— Дорогая мамочка. Ты позвала, и я, как примерный сын, примчался к тебе.

Обнял родительницу и расцеловал в обе ее подтянутые золотыми нитями щечки.

— Примерный сын, — смеялась матушка, — не смешите мои тапочки. Ты даже когда под стол ходил пешком, не отличался примерностью.

— Видимо, в то время я предполагал, что именно под столом спрятаны самые интересные вещи.

Вслед за мной в гостиную зашел отец. Мы сразу после рабочего дня по зову хранительницы очага семьи Богдановых отправились в загородный дом для теплого семейного ужина и очень важного, по словам мамы, разговора.

— Ну-с, зачем звали, Тамара Викторовна? — проговорил я как дворянин начала двадцатого века, церемонно присаживаясь в кресло. Для полноты образа даже ногу на ногу закинул.

Только разговор начала не матушка, а брызжущая негодованием и заодно слюной младшая сестренка:

— Как ты мог бросить Лику?

— О-о-о, — невольно удивился я, — вести быстро распространяются. Станислав Антонович, уж не ожидал от вас такой прыти. Я, конечно, понимаю, мужчины не сплетничают, а, обеспокоенные судьбой сына, делятся секретами со своей семьей, но почему меня сначала не спросить?

— Я тут совершенно ни при чем, — хмуро сказал отец, присаживаясь в кресло рядом со мной, и величественно откинул свою покрытую благородной сединой голову на спинку кресла. Царь-подлец на троне, не меньше.

— Это Лика приходила, плакала. Она тебя любит, идиота! — продолжала обвинять Настена.

— Лика плакала? — удивился я. — А при нашем разговоре ни одной слезинки не уронила. Настя, такие люди, как моя бывшая девушка, любят только себя, и плакали в ней не чувства ко мне недостойному, а ее уязвленное самолюбие.

— Игорь, ну зачем ты так? — заступилась за Лику матушка. — Она дочь своего времени и положения, поэтому не стала показывать свои эмоции. В девушке тоже есть гордость, но переживает Лика искренне.

— Искренне? Лика?! Афанасьева та еще актриса, — лишь недоверчиво скривился.

— Девочка уже давно повзрослела и, в отличие от тебя, чурбана бесчувственного, хочет семью и детей.

— Ха-ха. Как ты выразилась совсем недавно, не смешите мои тапочки, — лишь отмахнулся я. — Хочет она детей, как же. — Даже натянуто рассмеялся. — Мама, ты когда-нибудь видела рядом с Ликой ребенка? Да ее от вида маленьких детей перекашивает всю.