Энтони рассмеялся.

– Знаешь, старик, просто проникаюсь к тебе симпатией, слушая этот рассказ.

Джеймс снова налил портвейна.

– Пей, дурачина. Твои симпатии возрастают пропорционально выпитому.

– Я никогда не напиваюсь. Пытался было объяснить это жене, но она не поверила… Стало быть, ты уходил в море и вел чистую, здоровую жизнь пирата.

– Пирата-джентльмена, – уточнил Джеймс.

Энтони кивнул:

– Совершенно верно. Хотел бы только выяснить, в чем здесь отличие.

– Я никогда не топил корабли, не лишал их возможности оказать сопротивление. Давая судам шанс уйти, я упустил из-за этого немало лакомых кусков. Я никогда не претендовал на то, чтобы считаться удачливым пиратом, меня можно назвать лишь настойчивым.

– Черт бы тебя побрал, Джеймс! Для тебя это была лишь игра. Зачем же ты заставил Джейсона думать, что ты грабишь людей и скармливаешь их акулам?

– А почему бы нет? Да он будет чувствовать себя несчастным, если ему некого будет осуждать. Пусть уж лучше осуждает меня, чем тебя, потому что мне на это глубоко наплевать, а ты принимаешь все близко к сердцу.

– Ну и позицию ты занял! – саркастически проговорил Энтони.

– Ты считаешь? – усмехнулся Джеймс и опорожнил свой бокал. Энтони поспешил тут же наполнить его снова. – Не вижу ничего необычного.

– Это уж точно, – вынужден был согласиться Энтони. – Сколько я себя помню, ты всегда бросаешь вызов Джейсону и провоцируешь его.

Джеймс пожал плечами:

– Иначе жизнь была бы слишком пресной.

– Похоже, тебя забавляет, когда Джейсон выходит из себя.

– Он просто великолепен в такие моменты, тебе не кажется?

Энтони засмеялся:

– Ладно, теперь это больше не имеет значения. Тебя простили и снова приняли в лоно семьи. Но ты все еще не ответил на мой вопрос о той взбучке, которую я тебе задал.

Джеймс снова приподнял золотистую бровь.

– Разве? Наверное, из-за того, что ты перебил меня.

– Так все же что ты скажешь?

– Ну посуди сам, Тони. Ты только поставь себя на мое место, и ответ тебе будет сразу ясен. Я хотел, чтобы моя любимая племянница повидала свет, и она его повидала. Но в то же время я осознал и глупость содеянного еще до того, как привез ее домой. Дело даже не в том, что я не мог быть пиратом при ней. Дело в том, что море не дает гарантий. Штормы, другие пираты, враги, которых я нажил, да мало ли что! Хотя риск был минимальным, но все же был. И если бы что-то случилось с Реган…

– Господи, да неужто неисправимый Джеймс Мэлори испытывает чувство вины? Потому-то я и не мог тогда понять тебя, – рассмеялся Энтони.

Джеймс бросил неодобрительный взгляд на брата.

– А что я такого сказал? – невинно спросил Энтони. – Не придавай значения. Давай лучше выпьем. – Он снова налил в бокал из бутылки и задумчиво проговорил: – Понимаешь, одно дело, когда я беру к себе нашу дорогую девочку и представляю ее своим друзьям, а другое дело, когда она оказывается среди команды головорезов…

– Которые обожают ее и являют собой образец вежливости, когда она на борту.

– Да, с нашей помощью она получила хорошее воспитание.

– Вот только как случилось, что она связалась с таким прохвостом, как Иден?

– Но малышка любит его.

– Я это и сам вижу.

– Ладно, Джеймс, успокойся. Ты не любишь его из-за того, что он здорово похож на нас. Ни один из нас не подошел бы для Регги.

– Позволь с этим не согласиться. Это ты его не любишь за это. Что касается меня, то я невзлюбил его, когда он нанес мне оскорбление. Он уплыл восвояси, после того как повредил мою шхуну в море.

– Но ведь ты же первый напал на него, – заметил Энтони, кое-что слышавший о той морской баталии. Он знал даже о том, что в этом бою был ранен сын Джеймса, и это явилось причиной, из-за которой Джеймс покончил с пиратством.