Директор гимназии Новочадов был частым гостем у Тишанских. Вдвоем с Дмитрием Ивановичем они устраивали домашние концерты. Гавриил Алексеевич – превосходный скрипач. Когда он играл, его открытое, выразительное лицо преображалось, пышные усы подергивались, руки дрожали, глаза увлажнялись…
На одном из таких домашних концертов, когда объявили антракт, Алеша выхватил из рук Миши тетрадь и с криком: «Он написал рассказ! Он написал рассказ!» – стал носиться вокруг стола, убегая от друга.
– Алеша, что такое? – повысил голос отец.
– Миша написал рассказ, – запыхавшись, проговорил Алеша и отдал Дмитрию Ивановичу тетрадь.
– Ну хорошо. Погуляйте, а мы с Гавриилом Алексеевичем побеседуем и прочитаем Мишин рассказ, – сказал отец, выпроваживая ребят на улицу.
– Посмотрите, как пишет этот мальчик! Будто сам был сподвижником Петра Первого…
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Гавриил Алексеевич.
Он раскрыл тетрадь, а окончив читать, сказал:
– О, хитроумный Одиссей! Как будто он и корабли строил, и плыл на них по Дону до моря, и с турками сражался у Азова… Удивительный мальчик!
А «удивительный мальчик» вместе с Алешей бродил в это время по ярмарке. Ему было интересно наблюдать гулянье веселившейся толпы, вслушиваться в живую пестроту речи донских казаков, богучарских крестьян, приезжих украинцев, разной гильдии купцов, цыган…
Пока это было чисто детское любопытство, и сам он, конечно, не понимал, как пригодится ему все увиденное и услышанное…
В стенах гимназии, в доме Тишанских 13—14-летний Шолохов написал еще несколько рассказов – преимущественно романтических, подражательных.
…Гимназист третьего класса Михаил Шолохов сидел на любимой скамейке в тополевом парке и читал книгу. Был солнечный день, над головой распростерлось голубое, безоблачное небо. Миша не услышал, как к нему подошла Ольга Павловна Страхова.
– Что читаешь, Миша? – спросила она.
Он встрепенулся, поднялся со скамейки:
– «Детский мир» Ушинского>1.
– Нравится?
– Очень. Ольга Павловна! Окончу гимназию и тоже стану учителем.
– Прекрасно, Миша! Ведь революция в стране! А освобожденному народу много потребуется учителей!
…Жизнь по-своему распорядилась судьбой Шолохова. Но ведь писатель – тоже учитель…
Наша воскресная страница
У НАС В ГОСТЯХ «СЕЛЬСКАЯ НОВЬ»
Учеба в Богучарской гимназии наложила большой отпечаток на всю дальнейшую жизнь М.А. Шолохова. Здесь он впервые основательно познакомился с классическим наследием русской литературы, проникся любовью к родному языку.
Богучарцы бережно хранят в своей памяти воспоминания о Шолохове-гимназисте, целеустремленном и любознательном. Поговорите с местными жителями, послушайте их высказывания, и перед вами предстанет облик пылкого, впечатлительного, иногда озорного юноши, который неизменно стремился к добру и справедливости, отличался мягким характером, отзывчивым сердцем.
Богучарский период жизни писателя недостаточно освещен в печати. Поэтому нам особенно дороги воспоминания однокашников М.А. Шолохова, людей, знавших его в эти годы. Мы установили связь с нашими коллегами – журналистами газеты «Сельская новь», издающейся в городе Богучаре. Они переслали нам некоторые материалы о великом писателе. Сегодня мы предлагаем их нашим читателям.
Г. К. Подтыкайло, врач тубдиспансера
I. Гимназические годы
Седовласый, с добрым располагающим лицом человек рассказывал так, будто все это было месяц тому назад. А между тем Георгий Константинович Подтыкайло говорил о времени, которое заслонило от нас целое полустолетие.
Я часто думаю, почему образ Михаила Шолохова так четко врезался в память? Разве могли подозревать мы, в ту пору десяти-двенадцатилетние мальчишки, что наш сверстник и соклассник Миша Шолохов станет человеком, которого узнают во всех концах земли! Тогда он, как и мы, учился в первом классе Богучарской мужской гимназии. Гимназия была классической и отличалась строгими порядками. Попробуй, бывало, шевельнуться во время надоевшей нам общей молитвы в актовом зале – вмиг впадешь в долгую немилость начальства. Впрочем, были смельчаки, которые и в эти «святые» минуты успевали поозорничать. Одним из таких был Миша Шолохов. Мне часто приходилось стоять рядом с ним на молитвах и видеть, как он при поклонах смешно гримасничал, заставляя нас холодеть при мысли, что мы не выдержим и громко рассмеемся.