– Стив, это что, никогда не закончится? Война эта…

– Прогресс, Миханя, есть прогресс. При войне всё растёт: и промышленность, и рождаемость, и наука опять же… Кому война, а кому мать родна, – сказал он и натужно рассмеялся. – Я твою анкету отправлю, – Стив широко и устало зевнул. – А ты учись молчать о работе. Там есть секретка. Если согласен – подписывай и уходи. Я вторую ночь работаю без сна – устал.

– Подписываю, – после короткой паузы ответил Миха и сделал сложный жест рукой.

– Ты гляди, как ты ловко ключ освоил, – примирительно удивился Стив.

– Убить бы того, кто его выдумал. Два года ни одной двери открыть не мог, ходил за женой, как призрак.

– Он стоит того. Ладно, сделали всё, – улыбнулся старбез. – Подпись уйдёт с анкетой. Как проверят – ты будешь их, – он снова широко зевнул. – С моей рекомендацией проверка займёт день-другой, не больше. Когда устроишься, по кислородным лимитам будет приятное, но это не есть главное – корм для дерева будет. Да и вообще, достойная организация – выше не бывает.

Миха нахмурился, поднялся.

– Тебе нужна игла? – в спину спросил Стив. – Дерево как кормишь?

– Спасибо, – не оборачиваясь, ответил гигант. – С прошлого раза осталась.

– Ты смотри не усердствуй. Думаю, не понадобится скоро.

– Спасибо за заботу, – проворчал Миха и поднялся.

Он оглянулся, но на старбеза смотреть не стал – махнул рукой в воздух.

Изо всех десятилетних пацанов, которые ходить спокойно не умеют, но бегают смешно – клонясь вперёд и оставляя обе руки позади тела – Венька, возможно, был самым лёгким. Из весомого в нём были: голова – чернявая, весьма обычная мальчишеская, и ботинки, которые вечно за что-то цеплялись в силу несоизмеримости с тоненькими ножками, торчащими из цветных шорт. От папы сыну досталась лишь привычка отвешивать нижнюю губу всякий раз, когда что-то делалось «не по-евонному», и уж точно не телесная мощь. Венька был в мать, и по этой причине отец в нём души не чаял.

Едва Миха пересёк порог дома, как дверь в детскую распахнулась. Мальчик с разбегу прыгнул на родителя, тот ловко и бережно подтолкнул его вверх, придержал, дожидаясь, когда ручки сцепятся на загривке, и отпустил, оставив висеть не шее.

– Привет, Пряник, – сказал Миха и потрепал сына по волосам.

– Привет, Косолапый, – ответил тот, обхватывая отца и ногами тоже.

– Мамка-то где у нас?

– Не знаю.

Миха прошёл сквозь гостиную, заглянул на кухню – Вали не было. Двинулись в спальню.

Дверь на балкон была открыта, и ветер пузырём надувал тонкий тюль.

– Валюш, ты там?

– Иди сюда! – донёсся с балкона голос супруги.

– Ты так и будешь на мне висеть? – спросил Миха сына.

– Мы играть будем? – вопросом отозвался Венька.

– Тебе б только играть.

Почувствовав в сыновьих руках усталость, Миха подставил под костлявый зад руку. Вышел на балкон.

– Привет, Косолапый, – услышал голос сверху.

Валя стояла на стремянке и где-то под потолком пристраивала очередной узур – шарообразную игрушку, замысловато связанную из золотых нитей.

– Пряник меня тоже теперь Косолапым зовёт, – пожаловался Миха на сына.

– Эй, – притворно нахмурилась мать. – Это моё имя!

– И моё, – ответил Венька и вывернулся из отцовских рук.

– Вы куда их столько наплели? – Миха протянул руку и качнул голубой шарик над своей головой. Внутри плетёных стен зазвенели металлические фигурки людей. – Вернисаж больше нашего города.

– Пап, – позвал Венька.

Отец обернулся. Мальчик стоял на цыпочках у балконной ограды и рассматривал облака внизу.

– Чего?

– А наш домик может упасть?

– Теоретически может.