Активировав все ту же «мушку», запустили ее в еще не обследованный отсек. На экране моих галоочков появилось трехмерное изображение пустых камер, в некоторых на нарах обнаружились сваленные тела в черной робе. Одни заключенные и пока ни одного охранника.

А вот дальше… мой желудок предательски ухнул. Что случалось крайне редко.

Залетев в комнату отдыха и по совместительству столовую для заключенных, «мушка» села на стену и беспристрастно демонстрировала, что там творилось. Картина открывалась жуткая. По стенам на трубах на прочных толстых веревках были повешены искалеченные охранники мужчины. Все они были еще живы. Датчики, встроенные в беспилотник четко фиксировали их сердцебиение. Раны поверхностные и не угрожающие жизнедеятельности.

Но не это показалось мне жутким. На столах под подвешенными лежали две женщины. То месиво, в которое их превратили, препятствовало даже определению личности. Распухшие почерневшие лица, разбитые губы и изувеченные тела. Все в порезах и запекшейся крови, с вывернутыми ногами и болтающимися словно плети руками, они представляли собой страшное, даже для меня видавшей всякое, зрелище. Каким же монстром нужно быть, чтобы совершать такое, и что за изверги наблюдали за истязаниями и не вмешались в происходящее.

Стиснув зубы, так что заиграли желваки на скулах, я заставила себя проверить женщин на жизнеспособность. Первая оказалась мертва, но вторая… ее сердце медленно билось, едва слышно. Пытаясь успокоиться, я потерла вспотевшую шею. Конечно, она не жилец, но позволить ей и дальше мучится было как-то неправильно. Совсем неправильно и недопустимо.

Вокруг за столами рассиживались заключенные. Они пировали. Пищевой аппарат был разворочен. Всюду валялись грязная посуда и перевернутые стаканы.

- Обнаружено около трех десятков заключенных, сосредоточены в одном помещении. Приказ, - я выдержала паузу,- тотальное уничтожение без переговоров. На стенах подвешены охранники, все условно живы, поэтому огонь вести прицельно точно.

Серыми тенями мы бесшумно двинулись к намеченной цели, по пустым коридорам разносился приглушенный топот наших ботинок.

Заглядывая в камеры, я подсчитывала трупы. Камера беспристрастно фиксировала каждый из них. По моим оценкам, те тридцать в столовой были последними. Остальные сто с чем-то тел кучей свалены в камерах.

Все как я и думала. Эти твари, растеряв все человеческое, просто перегрызли друг другу глотки. Не останься живых охранников, я вообще бы оставила их тут, пока бы сами не подохли с голоду. Но гражданских бросать было непринято и приходилось проводить такие вот зачистки. Сколько их уже было таких тюрем и шахт-поселений? И везде одно и то же. Трупы и деградировавшие моральные уроды, возомнившие, что они выше закона и имеют право распоряжаться чужими жизнями, калечить и насиловать.

Все также бесшумно мы добрались до входа в столовую. Из помещения доносился хохот и шумное веселье. Похоже, что зеки праздновали. Откуда только спиртное взяли? А баловались они точно не чайком. Вонь немытых тел и кислого перегара стояла такая, что впору было кислородные маски надевать.

И надели бы, да нет их при себе. А жаль, придется вдыхать эти смрадные ароматы.

Отсчитав на пальцах до трех, я сорвала с пояса дымовую петарду и закинула внутрь. В панике эти придурки стали выскакивать из комнаты по одному. Прямо как по заказу. Мы их тут же аккуратно снимали с бластеров.

Бестолковое стадо.

Дым рассеивался медленно. Насчитав двадцать два трупа, я показала на пальцах, что в комнате осталось минимум восемь. Вскинув оружие, в сопровождении еще двух мигуми по бокам вошла в комнату, и тут же меня опалил выстрел из мелкоимпульсного бластера. Такие использовали охранники.