– Знаешь, я, наверное, пока подожду, – ответил Карим и натянуто улыбнулся. – Как-то все слишком быстро и просто получается. Тем более для начала нужно на новом месте обустроиться…
Сайдар пожал плечами.
– Ну, как знаешь. Так, у меня сейчас есть еще одно дело. Так что ты езжай к нашим, адрес ведь у тебя есть?
Карим утвердительно кивнул.
– Я вечером буду, – добавил Сайдар. – Звони, если что. Кстати, не забудь себе новую сим-карту поставить!
Попрощавшись, он быстро зашагал к метро, а Карим еще долго глядел ему вслед. Молодой мигрант не мог понять, почему по какой-то неизъяснимой причине он почувствовал странную болезненную тревогу, словно некое крошечное существо царапало его изнутри.
Неравнодушный
После случившегося с Леной в школе состоялся экстренный педсовет. В связи с тем, что дело по изнасилованию школьницы не двигалось с места, директором было принято решение взять выжидательную паузу. С Мансуром и Азаматом были проведены беседы, на которых они категорически отрицали факт насилия. Родители этих школьников и вовсе отказались от общения, сославшись на занятость.
Учителю литературы Марине Владимировне, которая знала о происшедшем, приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы вести себя так, словно ничего не случилось и все идет своим чередом. Она отмечала отсутствующих и, дойдя до фамилии Лены, поставила мысленную галочку: нужно обязательно выбрать время и навестить несчастную девочку, которая уже больше недели не появляется в школе.
Зато, к своему безмерному удивлению, она увидела Мансура, как ни в чем не бывало сидящего в самом конце класса.
– Ты не особо балуешь нас своим вниманием, Мансур, – сухо сказала она, закрывая журнал. – Чем мы обязаны такому знаменательному событию?
Парень, что-то увлеченно изучающий в телефоне, недоуменно поднял чернявую голову.
– А? – только и спросил он.
Кто-то из учеников глупо хихикнул, но тут же умолк.
– Я говорю, что начался урок. По школьному регламенту пользоваться телефонами во время занятий запрещено, – отчеканила Марина Владимировна.
– Чего вам надо? – Глаза Мансура сощурились, он исподлобья смотрел на учительницу, и женщина вдруг подумала, что так глядят на человека, которого считают своим врагом и с минуты на минуту ждут от него удара. – Ведите свой урок. Я вам не мешаю, и вы ко мне не лезьте.
Марина Владимировна почувствовала, как ее пальцы неосознанно сжались в кулаки. Наглость этого самодовольного типа выходила за все дозволенные рамки. С подобным хамством за свою двадцатилетнюю практику она сталкивалась впервые.
– У всех учеников одинаковые обязанности, Мирзоев. Почему ты считаешь, что ты являешься исключением? И наконец, встань, когда разговариваешь с учителем!
Ответом была ехидная улыбка, за которой пряталось плохо скрытое раздражение. На его лице было такое выражение, словно учительница была назойливой мухой, которая мешала ему загорать на пляже.
– Мне и так хорошо, на стуле, – процедил он.
– Иди к доске, – велела Марина Владимировна, сдерживаясь из последних сил. – Сегодняшняя тема – «Суть обломовщины и ее характерные черты». Расскажи, что ты вынес по этому поводу из известного произведения Гончарова.
Мансур улыбнулся, он даже не сдвинулся с места.
– А что это вы сразу меня вызываете? Как только я появляюсь, вы меня первого спрашиваете, – вкрадчиво произнес он. – У нас целый класс учеников!
– Иди к доске, – повторила учительница.
– Вам надо, вы и идите, – фыркнул парень и вновь уткнулся в телефон.
В воздухе повисла мертвая тишина. Затаив дыхание, ученики ждали, что последует дальше.