– Ванная там, – Лена указала на дверь с непрозрачным, матовым стеклом. – Рубашку кинь в таз, я постираю. Пельмени будешь?

– Да.

Она подождала, пока он скроется за дверью, быстро прошла в кухню, поставила на плиту кастрюлю с водой. Забежала в спальню, сняла костюм, хотела было накинуть халатик, но застеснялась. Натянула старенькие джинсы и свободную трикотажную майку, подколола волосы. Затем вытащила из шкафа комплект чистого белья, отнесла его в гостиную и положила на диван.

Кажется, все.

Лена вернулась на кухню, вынула из морозилки пачку пельменей, запустила их в кипящую воду. Села за стол и глянула на часы: четверть первого. Встать завтра нужно не позже восьми, а лучше раньше: результативней всего будет посетить этих паразитов в первой половине дня, до обеда, а то мало ли какие мероприятия назначены у них на потом.

Щелкнула задвижка ванной. В коридоре послышались мягкие шаги. Лена встрепенулась, встала.

– Ну как ты, в порядке?

– Ничего. – Ее протеже стоял на пороге кухни, голый по пояс. Отмытое лицо порозовело, глаза слегка ожили и смотрели на Лену с откровенным любопытством.

– Замечательно. Садись ужинать.

Она поставила перед ним тарелку с пельменями, хлеб, сметану. Включила чайник, села за противоположный конец стола, искоса, незаметно наблюдая за тем, как он ест.

Красивый мальчишка, если говорить начистоту. Лицо открытое, что называется, «рекламное», с правильными, четкими чертами – такое прямо просится в телевизор, в ролик о чипсах или жвачке. Волосы густые, русые, с рыжеватым отливом. И сложен отлично, крепкий, плечистый. Ритка наверняка была бы от него без ума, она обожает таких красавчиков. Вот только никто из них подолгу рядом с ней не задерживается, максимум неделя— другая, и кавалер куда-то исчезает без следа, а на смену ему возникает следующий.

Лена попыталась определить, сколько парню лет. Похоже, не больше восемнадцати. Он, конечно, вправду не москвич, речь выдает его с головой. Но и на бродягу со стажем не похож – слишком чистенький, «домашний». Значит, где-то есть семья, родители. Как же они его отпустили на такие «заработки»?

А может, она ошибается, и никого нет. Что она о нем знает? Ровным счетом ничего. Пожалела, как котенка бездомного, хотя, пожалуй, жалости он не стоит.

«Абитуриент» тем временем лихо подчистил тарелку, несмотря на то, что разбитая губа мешала ему жевать.

– Добавки хочешь? – Лена снисходительно улыбнулась.

– Хочу.

Она выудила из кастрюли несколько оставшихся пельменин.

– Ешь. Сейчас сделаю тебе кофе.

– Я не пью кофе. Только чай.

– Как знаешь. – Лена пожала плечами.

Парень выпил чай и встал из-за стола.

– Там в гостиной на диване белье: простыня, наволочка, пододеяльник. Стели и ложись. Понял?

Он кивнул. Немного помедлил, словно собираясь задать какой-то вопрос, а потом вышел из кухни.

Лена пошире открыла форточку, собрала со стола грязную посуду, отнесла ее в мойку, включила кран на полную мощность.

Отчего-то вдруг ее настроение резко упало. Она была почти уверена, что завтра у них с Тамарой ничего не выйдет, и тогда музей ожидает крах. А книга так и не написана, и, видимо, Лена никогда не допишет ее до конца…

Она принялась старательно намыливать чашку, будто это было наиважнейшим занятием в ее жизни.

Позади тихо скрипнула дверь. Лена чуть ослабила напор воды и обернулась.

Денис стоял прямо напротив нее, по-кошачьи зеленые глаза смотрели на нее в упор.

– Ты что? – Она ощутила странную неловкость и тревогу. – Тебе чего-нибудь нужно?

Он мотнул головой, продолжая выжидающе разглядывать ее.