Проходной герой Куприна, молодой неопытный помещик, заключил невыгодный договор, сильно переплатил за погрузку арбузов на баржу. Хотел бы он расторгнуть договор, отказаться, нарушить уже данное слово, «кинуть», современным языком, схитрившего подрядчика…
– Бросьте, убьют, – сказали ему.
Вот так. За нарушенное слово можно заплатить и собственной жизнью[52].
Неужто купцы не совершали нечестных поступков, не врали и не присваивали чужих денег?! Наверняка бывало и это. И бывало на каждом шагу. В семейной хронике Гарин-Михайловский прекрасно описывает сложные чувства молодых инженеров, которые должны принимать выполненные подряды при строительстве железной дороги. И очень хочется быть мелочно-честными, и – подведешь хороших людей. После того как вешается разоренный ими мелкий подрядчик, парни начинают и приписывать, и раздувать объемы сделанного… Жульничество, конечно[53].
Но здесь принципиальный вопрос: а что более характерно? И что важнее? Мелкие приписки или мужественный, тяжелый труд по строительству полотна железной дороги? А ведь без этого колоссального труда железных дорог в России не было бы.
Это, конечно, непростой вопрос… Воровать-то, конечно, воровали… Но тем не менее за считаные годы Россия стала могучей железнодорожной державой!
Колоссальный Транссиб от Урала до Тихого океана построили за рекордно короткий срок.
При строительстве БАМа не было частных подрядов, хапуг-поставщиков и хитрованов-строителей… Не было. А строили БАМ в десятки раз медленнее Транссиба, притом что техника в 1960–70-е была совсем не та, что в начале XX века.
Набирали энтузиастов, выдавали комсомольские путевки, на самые тяжелые участки бросали вовсе бесплатную рабсилу – армию и зэков. Только вот строительство почему-то еле двигалось.
Но и советские темпы – не худшие…
В наше время… Страшно сказать… Мы вообще за 20 лет с начала реформ 1985 года что построили? Кроме узкоколейки из Челси в Ноттинг-Хилл для более удобного общения наших лондонских переселенцев, вообще способны мы хоть на что-то?!
Что же до купцов – лидеров воровства… Действительно, золотым дном были подрядные работы. Но только почему-то больше всех воровали… Ах, как это неприлично… Как это политически некорректно… Но воровали чаще всего – не русские. Точнее выразимся: не православные. Вот ведь как…
Чуть ли не величайшего подрядчика-вора за всю историю Российской империи звали Генрих Шлиман. Имя, хоть убейте, не нашенское.
Генрих Шлиман, сын бедного священника из немецкого городка Нойбуков (Neubukow) (род. 1822 г.), с детства истово мечтал о двух вещах: о богатстве и о том, чтобы найти Трою. Да, ту самую Трою в Древней Греции, которую описал слепой Гомер. Трою, которую осаждали ахейцы 10 лет, пока не захватили ее с помощью небезызвестного деревянного коня. Стихи Гомера он слышал в лавке, где работал еще мальчиком. В лавку заходил вечно нетрезвый клиент, бывший учитель греческого и латыни. Маленький Генрих подливал ему винца, и пьяница читал наизусть «Илиаду». Красота стихов покорила Шлимана, заставила его навсегда увлечься Гомером, Древней Грецией и Троей.
Генрих Шлиман
Его судьба – пример верности избранной в юности мечте.
И нечистоплотных методов в ее достижении
Чтобы искать Трою, нужны деньги. Юноша работает в торговой конторе в Амстердаме и истово учит иностранные языки. Учит изнурительным, варварским способом, заучивая наизусть непонятные для него тексты. За два с половиной года с таким ноу-хау, от которого бы рыдали все профессора МГИМО, но – все же, что значит немецкое упорство – осваивает русский, английский, французский, голландский, испанский, португальский и итальянский!!! В 1846 году Генрих Шлиман отправляется в качестве агента крупной торговой фирмы в Петербург, где спустя год открывает свое собственное дело.