«Переправа наполеоновской армии через Березину 14–17 (26–29) ноября 1812 г.» Литография по оригиналу П. Гесса. Середина XIX в.
К концу этой, последней на территории России битвы Бонапарт уже не командовал армией. В сопровождении нескольких офицеров он инкогнито бежал в Париж
Но главное – Кутузов вынудил турок выйти из войны. Сделал это фактически без потерь. Он сохранил для войны с Наполеоном 5 5-тысячную боеспособную армию и не допустил выступления турок на стороне Франции.
Так же блистательно он действовал и осенью 1812 года. Русская армия шла параллельно французам и не давала уйти из ими же разоренной местности! А в нужный момент, под Березиной, Кутузов ударил изо всех сил с разных направлений. Разгром под Березиной не отрицают даже те французские историки, у которых хватает совести писать о победе под Бородино.
Кстати, сам факт переправы через Березину – а это глубокая осень, фактически зима 1812 года – подтверждает, что никаких таких смертельных морозов и не было.
Считается, что температура тогда не опускалась даже в самые холодные ночи ниже минус восьми. Конечно, для европейцев это все равно очень холодно, но не настолько, чтобы проиграть из-за этого войну. При этом саму тему о том, что русские способны побеждать только в экстремальных условиях, на Западе муссировали постоянно. И Гитлер, которого победил «генерал Мороз», и Наполеон, который сетовал на это в своих воспоминаниях, и англичане. Последние во время крымской войны, избрав мишенью своих шуток Николая I, говорили, что у русских нет шансов победить англо-французский десант в Крыму, поскольку у Николая отсутствуют два его лучших генерала – генерал Январь и генерал Февраль.
«Генерал Мороз» в той войне особой роли не сыграл. Ведь вот что интересно: на Березине не было льда. И именно в этом одна из причин того позорного поражения, того разгрома, который потерпела французская армия у этой речушки. Понтонеры навели мосты, а переправиться по ним армия просто не успела… Если бы было так холодно, как описывал потом Наполеон в своих воспоминаниях, они просто перешли бы по льду.
Эта речушка навсегда вошла идиомой «Березина» во французский язык. «Березина» в современном французском – это катастрофическое, полное поражение. «Березина» – так французские футбольные болельщики сегодня называют разгром с большим счетом.
Этот термин во Франции так же устойчив, как в России – шваль и шаромыжник. Слово «шаромыжник» произошло от «мон шер ами» – «мой дорогой друг»: так обращались к русским крестьянам умирающие с голоду французы. Ну а особо кичливых плененных «французиков из Бордо», видимо, претендовавших на куртуазное дворянское обхождение, наши заскорузлые смоленские мужички стали называть грубее – шваль – от шевалье (всадник, дворянин, помните – «шевалье д'Артаньян»). Видимо, были основания.
Еще во время Бородина Наполеон удивлялся – и спрашивал своих генералов, почему так мало пленных русских. Штабисты объясняли ему, что дело не в какой-то особой стойкости, просто русские не сдаются в плен, потому что всю жизнь воюют с турками. А турки, как известно, пленных не берут. Это, конечно, неправда от первого до последнего слова. Русские воевали не только с турками, они не менее успешно воевали с французами, итальянцами, немцами, шведами и прочая. Турки пленных брали и, отметим, довольно прилично к ним относились. А вот в плен русские не попадали, потому что это была Отечественная война – и они бились до последнего. Достаточно сказать, что рядовые русские солдаты во многих частях отказывались подчиняться офицерским приказам оставить Смоленск, и их приходилось уводить с передовой чуть ли не силой.