Стив положил кирку и спустился с холма, досадуя на негаданную задержку. Он вошел в темную хижину, чиркнул спичкой и потянулся к керосиновой лампе, висевшей на гвозде, вбитом в стену. Мужчина встряхнул ее; убедившись, что там еще достаточно керосина, закурил и поспешил назад к холму. Раскопки так увлекли ковбоя, что он не хотел ни есть ни пить, а рассказ Лопеса и найденная испанская шпора подстегнули его и без того не в меру развитое любопытство.

Он выскочил из хижины. Покачивающийся фонарь отбрасывал длинные искаженные тени, ложащиеся впереди и позади него. Он усмехнулся, представляя себе реакцию Лопеса на следующее утро, когда тот поймет, что заповедная насыпь раскопана и обыскана. «Все-таки я правильно сделал, решив заняться этим сегодня, – подумал Брилл, – а то ведь Лопес мог бы помешать, проведай он о моих планах».

В мечтательной тишине летней ночи Брилл добрался до холма, поднял фонарь – и тут же ошеломленно выругался. В свете фонаря он увидел вырытую яму, разбросанные всюду инструменты – и черную зияющую дыру, ведущую в самое нутро холма! Большой камень лежал неподалеку от нее – будто его просто выбили изнутри и откинули прочь.

Брилл осторожно посветил лампой в отверстие и, заглянув в маленькую пещеристую полость, понял, что там ничего нет – лишь голые каменные стены длинной узкой ниши, достаточно большой, чтобы уложить туда человеческое тело. Очевидно, ее изнутри сплошь выложили грубо отесанными под квадратную форму валунами – хитроумно, прочно.

– Вот же… Лопес! – сердито воскликнул Стив. – Эта лиса драная! Наблюдал, как я тут работаю, а как за фонарем пошел – подкрался, убрал валун и все вычистил! Ну, я ему сейчас устрою веселую жизнь! Живьем шкуру спущу! – В ярости он погасил фонарь и посмотрел на плоскую, поросшую кустарником долину. И вдруг увидел нечто такое, что заставило его замереть. Тень промелькнула над краем холма позади хижины Лопеса. Тонкий серп луны уже медленно опускался, и в свете зари игра теней была тем более обманчивой. Но зрение Стива было натренировано ярким солнечным светом и свирепым ветром бесплодного ландшафта, и он разглядел двуногую фигуру, исчезнувшую на плоском склоне холма за мескитовыми деревьями.

– Бежишь назад в хижину, а? – прорычал Брилл. – Наверняка утянул что-то из склепа – стал бы ты иначе так торопиться!

И вдруг Бриллу сделалось не по себе – он и сам не понял почему. По хребту пробежала дрожь. Было что-то странное и противоестественное в фигуре старого латиноса, бегущего домой со своей добычей. Да и мчался он какой-то нечеловеческой рысью. Только какая-то очень веская причина могла заставить неуклюжего старика Хуана Лопеса нестись с такой бешеной скоростью.

– Все, что он нашел, принадлежит мне так же, как и ему, – подбодрил себя Брилл, пытаясь выбросить из головы неестественную походку убегающего. – Я арендовал эту землю и раскопал холм. Нет никаких проклятий! Не зря, ох не зря он мне все это понарассказывал – мол, держись, друг, подальше, чтобы мне побольше досталось! Удивительно, и как это он раньше оттуда все не выудил? Кто ж знал, что за каша варится в этой хитрой башке…

Стив побежал по плоскому склону пастбища к руслу ручья. Он нырнул в тень деревьев и густой подлесок. Пересекая пересохший ручей, он подметил отстраненно, что в темноте не слышно ни крика козодоя, ни уханья совы. Все живое словно затаилось, а Стив знал: такое случается неспроста. Стволы деревьев будто придвинулись друг к другу, загораживая путь, и темень среди них воцарилась совершенно непроглядная – Стив пожалел, что погасил лампу, которую все еще нес, и был рад, что взял кирку; он крепко сжимал ее в правой руке, как боевой топор. Ковбою захотелось свистнуть, чтобы нарушить тишину, но он просто выругался и отбросил эту мысль.