– Знаешь, это может быть западней, – задумчиво произнесла Маша.

– Она права, – кивнул Гвидо. – Можете положиться на слово того, кто сам бывал в бегах. Когда удираешь от правосудия и тебя могут узнать всего двое, возникает сильное искушение ликвидировать это звено. Ведь то, что ваш партнер попал в беду, вам известно только с ее слов.

– Не надо быть гигантом мысли, чтобы догадаться, кого скорее всего наймут деволы для погони за беглецами. Тебя и Ааза. В конце концов, они ведь знали, через чей дом рвут когти, – добавила Маша.

Гвидо поднялся на ноги и принялся расхаживать взад-вперед.

– Верно, – согласился он. – А теперь предположим, что Ааза взяли они. Можете вы придумать лучший способ убрать другую половинку опасной пары, чем, рассказав вам о беде с партнером, увлечь в расставленную западню? Вся эта комбинация дурно пахнет, босс. Я не разбираюсь в незнакомых измерениях, но в преступниках-то я разбираюсь. Как только вы шагнете через эту дверь, так сразу же и станете мишенью.

– Вы вполне высказались?

Даже для моих ушей собственный голос показался мне ледяным, но меня это мало заботило.

Гвидо и Маша переглянулись, а затем молча кивнули.

– Отлично. Возможно, вы и правы, и я ценю вашу заботу о моем благополучии. Однако…

Голос мой упал до страшного шипения.

– …что, если вы ошибаетесь? Что, если наша беглянка все-таки говорит правду? Вы все пилили меня за то, что я ничего не делаю для спасения Ааза. Неужели вы действительно думаете, будто я стану просто сидеть сложа руки, в то время как моего партнера и друга сжигают за преступление, которого он не совершал… из-за того только, что вмешательство может оказаться для меня опасным?

Огромным усилием я обрел нормальный свой голос.

– Через десять минут я отправляюсь через эту дверь следом за Аазом… и если я иду прямиком в западню, то лучше ей быть покрепче. А теперь есть ли желающие последовать за мной или я пойду один?

Бесполезно пытаться что-либо планировать, готовясь к неожиданному… по определению!

А. Хичкок

На самом-то деле прошло больше часа, прежде чем мы действительно подготовились к выходу, хотя мне это ожидание показалось куда более долгим. И все же даже мне пришлось признать, что отправляться в этот поход без надлежащих приготовлений будет не только глупостью, но и прямым самоубийством!

Решено было оставить Нунцио дома, чтобы на базе оставался кто-то способный уведомить о происходящем Тананду с Коррешем, когда те вернутся. Нечего и говорить, такое поручение отнюдь не привело его в восторг.

– Но мне же полагается быть вашим телохранителем! – возражал он. – Как же мне охранять вас, если я буду сидеть здесь, в то время как вы окажетесь на линии фронта?

– Силы поддержки должны от кого-то получить нужные для следования за нами сведения, – ответил я.

Хоть мне и не улыбалось спорить с Нунцио, я все же предпочел бы сломить сопротивление дюжины синдикатских телохранителей, чем быть вынужденным объяснять Тананде и Коррешу, почему их не включили в спасательную миссию.

– Мы могли бы оставить записку.

– Нет.

– Мы могли бы…

– НЕТ! Ты нужен мне здесь! Так достаточно ясно?

Телохранитель тяжело вздохнул.

– Ладно, босс. Я буду ошиваться здесь, пока они не появятся, а потом мы втроем…

– Нет! – снова возразил я. – Потом следом за нами отправятся Тананда и Корреш. А ты останешься здесь.

– Но, босс…

– Потому что если снова появится Мер-Зер со своей командой, то здесь должен находиться кто-то, кто даст им понять, что мы – на работе, а не просто отправились в отпуск. Допустим на миг, что мы-таки вернемся, тогда нам понадобится эта дверь, и ты здесь позаботишься о том, чтобы она оставалась открытой. Только нам еще и не хватало, чтобы домовладельцы вселили нового жильца, пока мы в отъезде… скажем, кого-нибудь, кто вздумает заложить дверь кирпичом, пока мы находимся по другую сторону.