– Вполне возможно. Но как он это сделал, я не понимаю.

Ааз глянул на меня с отвращением, безнадежно махнул рукой и произнес:

– Знай, ученик, имеются тысячи способов определить истинную личину, особенно у такого, с позволения сказать, мага-недоучки, как ты.

Я промолчал, понимая, что свои магические способности я доказать не смогу. Ааз всегда выигрывал подобные споры, предлагая мне свершить нечто такое, что находилось за пределами моих ограниченных возможностей. И так случалось всегда, когда речь заходила о магии. Но менять личины я действительно умел.

Ааз развернулся на каблуках и вновь направился к окну, так и не отдав мне карту. Некоторое время он стоял глядя на двор, а тишина в комнате становилась все более и более зловещей. Надо признаться, что я терпеть не могу, когда кто-то думает и при этом не сообщает мне о чем.

– Значит, золотая корова все-таки существует? – Я подошел к учителю и встал рядом с ним у окна. Теперь он не мог просто так меня игнорировать.

Внизу во дворе Глип носился кругами, пытаясь ухватить себя за хвост. По счастью, рядом с ним не было никаких предметов, потому что, когда дракон ловит себя за хвост, эти предметы оказываются растоптаны, раздавлены или в крайнем случае просто разбиты. Особенно когда хвостоловством занимается юный дракон. Но наиболее удивительным было то, что Ааз, похоже, не замечал безумств Глипа. Карта, вне всякого сомнения, была ему небезразлична.

– Эта золотая корова, – снова спросил я, – она действительно существует?

Ааз неспешно повернулся, посмотрел мне в глаза и произнес:

– Миф. Таких мифов в различных измерениях навалом.

– Шутишь! Неужели есть и другие мифы о златокорове со златомолоком?!

Поскольку я в жизни ни одной коровы не видел, мне было очень трудно представить подобное. Я понятия не имел, как может выглядеть единственная корова, а уж дюжина – и подавно. А может, расой коров заселено одно из измерений?

Ааз вздохнул. Обычно такой вздох означал, что я особенно глуп или непонятлив.

– Примерно в каждом десятом измерении бытует миф о животном или разумном существе, имеющем отношение к золоту. У одних это гусыня, откладывающая золотые яйца, у других рыба, которая своим прикосновением превращает в золото любой предмет, у третьих – утка с золотыми перьями.

– Ничего себе птичка, тяжеленькая. Такая не поплывет, – заметил я, пытаясь воссоздать в воображении покрытую золотом утицу.

– Перья становятся золотыми, только когда она их теряет, – с очередным вздохом сказал Ааз.

– А ты сам когда-нибудь видел золотое животное? Или хотя бы был поблизости?

Ааз расхохотался, и от этого демонического хохота затрясся весь дворец.

– Неужели ты думаешь, что после встречи с подобным зверем я торчал бы в этом сыром и затхлом замке с тупицей учеником на шее?

В глубине души я признал, что это вполне убедительный довод, но в то же время не мог согласиться с каждым его словом.

– Значит, эта карта – подделка? – спросил я.

– Скорее всего, – ответил Ааз, глядя во двор.

Глип наконец поймал свой хвост и тут же отметил это радостное событие отчаянным визгом. Видимо, он в азарте охоты слишком сильно прикусил кончик. Вообще-то Глип весьма сообразительный дракон, но только не тогда, когда дело доходит до ловли хвоста.

Я посмотрел на демона. Когда Ааз, не глядя на меня, сказал «скорее всего», по тону я понял: есть шансы (хотя и очень малые) на то, что карта, открывающая путь к золотой корове, может оказаться подлинной.

– Почему «скорее всего», а не «точно»? – поинтересовался я.

– Да потому что мне доводилось видеть золотой олений помет.