Они бегут от рабской доли:
В кошачьем сердце рабства нет!
Как ни мани, как ни зови,
Как ни балуй в уютной холе,
Единый миг – они на воле:
В кошачьем сердце нет любви!
1911 год
И вот моё, написанное в тридцатилетнем возрасте, в 1987 году:
Бегать бы кошкой да ластиться к людям:
Кто приголубит – хорош.
Ласки фальшивой ведь не убудет,
Сколько ни отдаёшь.
Кошка потрётся жёсткою шёрсткой –
станет теплее ладонь.
Всё, что имеет, сплошное притворство –
Сердца не тронет огонь.
В сердце не будет любовной проказы.
Сердце кошачье – мираж…
Ласковый мех со светящимся глазом…
Лживая кошка, я – ваш!
* * *
Наверное, женщинам привычно проводить аллегорию между собой и кошкой, ибо мы тоже мечтаем быть независимыми, гордыми и не болеть от любви…
Но Цветаева говорит обо всех, об очень разных гранях любви.
И о любви к Родине она говорит, как никто другой.
«Тоска по родине… Давно разоблачённая морока» – одно из самых моих любимых стихотворений. Каждый раз на строчке: «…но если по дороге куст встаёт, особенно рябина…» перехватывает горло и наворачиваются слёзы.
Потому что чувствую её боль…
Её тоску. Горечь. Беспросветное одиночество и непризнанность. И то, как она мучается, без вины виноватая…
В творчестве Марины Ивановны для меня нет ничего, что бы заставило поколебать мою любовь.
Всегда предельно честная перед собой и читателем: «Вы знаете, я правдива. До вызова. До тоски…»
Всегда достающая из совершенно немыслимых глубин души такие чувства и эмоции, о которых ты даже сам не догадывался.
Всегда, давая уникальную возможность поплакать о своём, принимает и понимает своего читателя…
Всегда безупречна по рифме, ритмике, образности и искренности стиха.
* * *
Скоро уж из ласточек – в колдуньи!
Молодость! Простимся накануне…
Постоим с тобою на ветру!
Смуглая моя! Утешь сестру!
Полыхни малиновою юбкой,
Молодость моя! Моя голубка
Смуглая! Раззор моей души!
Молодость моя! Утешь, спляши!
Полосни лазоревою шалью,
Шалая моя! Пошалевали
Досыта с тобой! – Спляши, ошпарь!
Золотце мое – прощай – янтарь!
Неспроста руки твоей касаюсь,
Как с любовником с тобой прощаюсь.
Вырванная из грудных глубин –
Молодость моя! – Иди к другим!
Это написано сто один год назад – 18 ноября 1921 года.
А как будто для меня сегодняшней.
Написано без позёрства, без зависти, без сожаления.
Ибо всё было в том прекрасном времени, которое зовём молодостью. «Пошалевали досыта!»
И я вместе с дорогим моим другом Мариной Цветаевой отпускаю свою молодость к другим.
* * *
Когда я буду бабушкой –
Годов через десяточек –
Причудницей, забавницей, –
Вихрь с головы до пяточек!
И внук – кудряш – Егорушка
Взревёт: «Давай ружьё!»
Я брошу лист и пёрышко –
Сокровище моё!
Мать всплачет: «Год три месяца,
А уж, гляди, как зол!»
А я скажу: «Пусть бесится!
Знать, в бабушку пошёл!»
Егор, моя утробушка!
Егор, ребро от рёбрышка!
Егорушка, Егорушка,
Егорий – свет – храбрец!
Когда я буду бабушкой –
Седой каргою с трубкою! –
И внучка, в полночь крадучись,
Шепнёт, взметнувши юбками:
«Кого, скажите, бабушка,
Мне взять из семерых?» –
Я опрокину лавочку,
Я закружусь, как вихрь.
Мать: «Ни стыда, ни совести!
И в гроб пойдёт пляша!»
А я-то: «На здоровьице!
Знать, в бабушку пошла!»
Кто ходок в пляске рыночной –
Тот лих и на перинушке, –
Маринушка, Маринушка,
Марина – синь-моря!
«А целовалась, бабушка,
Голубушка, со сколькими?»
– «Я дань платила песнями,
Я дань взымала кольцами.
Ни ночки даром проспанной:
Все в райском во саду!»
– «А как же, бабка, Господу
Предстанешь на суду?»
Свистят скворцы в скворешнице,
Весна-то – глянь! – бела…
Скажу: «– Родимый, – грешница!