Они слегка попятились, елозя животами по лежанкам.

– «Не разговариваю!» Это аргумент из детского сада?

В общем, честные два-два. Убедившись, что детям достаточно стыдно, Анна заговорила спокойно:

– Мы все здесь учимся взаимодействовать в новой культурной среде. Мы разные и воспитаны в разных правилах поведения. Поэтому конфликты неизбежны. Но мы именно для того и разбираемся в тонкостях коммуникаций, чтобы решать их мирно и цивилизованно. Мирно, —повторила она, глядя на Шчшисс, – и цивилизованно, – перевела взгляд на Амира.

Дети вздохнули, все разом. Хотелось бы верить, что им действительно стыдно.

– Я предлагаю вам решить этот конфликт самостоятельно. Мирно.

– И цивилизованно, – пробормотал Амир. – Простите. Да, решим. Шчшисс, извини, а?

– Мне не следовало… – начала девочка и вдруг подскочила с лежанки. Повернулась к Амиру. Быстро, нервно облизнула левый глаз. – Я придумала!

– Что?!

– Про мяч твой! Не кидать, а толкать и катить! Это все могут! Или кидать снизу.

– Вау! – протянул Амир и тоже встал из-за парты. – Зейдман-сан, господин Шахесс, можно мы пойдём? Мы мирно решим, честное-пречестное!

– Честное! – подтвердила Шчшисс.

Остальные тоже поднялись и синхронно покивали.

Анна развела руками и объявила:

– Свободны.

Детей как ветром сдуло. И, едва за ними закрылась дверь, как Анна расхохоталась. Шахесс издал полный солидарности свистящий звук.

***

После долгого изучения корявых голографических презентаций Анна вынесла вердикт:

– Поздравляю, дети, вы изобрели боулинг. Почти. Вперемешку с дженгой.

И как следует повеселилась, глядя на ошарашенные лица человеческих детей. Тем не менее, работу они проделали невероятную – действительно, изобрели спорт, в который могли бы играть и люди, и шукхакх, причём соревноваться на равных.

Вместо кеглей ребята напечатали из лёгкого разлагаемого пластика брусочки, которые складывались в многоярусные абстрактные конструкции. При сильном напряжении фантазии можно было бы сказать, что они напоминают замки или башни. Шаров было несколько, разного размера. Игроки занимали определённые роли в команде и пользовались определёнными шарами.

Цель состояла в разрушении конструкций минимальным числом бросков. При том, что большой шар катить можно было только дважды за игру, средний – четыре раза, а маленькие – сколько угодно.

– Отличная работа, – добавила Анна, разобравшись. – Когда тренировочный матч?

И совсем не удивилась, услышав, что «вот прямо сейчас, можно, пожалуйста? Мы успеем за перемену!»

– Мы даже можем захватить часть моего урока, – решила Анна, – но с условием, что айнна’й присоединятся к игре. Вперёд, Аа’мман к первой команде, Мааа’н-т – ко второй.

Все в одежде с подогревом, они стояли за школой, на пустой, покрытой искусственным газоном площадке. Дети чуть ли не подпрыгивали от нетерпения и, услышав команду, кинулись устанавливать цели. Оба айнна’й посмотрели на Анну внимательными взглядами, но не попытались спорить и скользящим шагом направились к остальным.

***

Игру нельзя было назвать динамичной или зрелищной, но определённый азарт охватывал даже единственного зрителя – не говоря уже об участниках. Каждый бросок шара должен был быть точным. Требовалось разрушить стену быстрее соперника, но при этом соблюдая множество правил. Например, за финальное разрушение большим шаром давалось в половину меньше очков, чем маленьким. Зато урон большой шар наносил куда существеннее. Вот и приходилось считать.

Амир не играл, а комментировал и судил, крутясь рядом с Анной, гордый собой и страшно довольный. После каждого броска команды он кидался к стене, сканировал степень разрушений планшетом и принимался сосредоточенно высчитывать очки. Справлялся удивительно быстро – и громко оглашал результат.