– Этот сад он тоже считает своими охотничьими угодьями, – улыбаясь, пояснил Кармель, и они с Айлин и Пушком последовали за котом. – Думаю, здесь ему нравится больше, чем в Дорвенанте, ведь в Арлезе гораздо теплее. Но Дон Леон добровольно разделяет со мной тяготы северного климата, хотя я его не заставляю покидать Вуаль.

– Значит, он очень преданный друг, – серьезно согласилась Айлин, хотя губы сами собой тянулись в улыбке. – Но ты же берешь его с собой, когда отправляешься сюда?

Кармель, так же улыбаясь, кивнул. Они прошли пару дюжин шагов по дорожке из грубо обтесанного серого камня, Пушок трусил рядом с Айлин, а Дон Леон шел перед ними неторопливо и гордо, словно хозяин, который показывает гостям богатые владения. Его полосатый хвост распушился и слегка подрагивал, а уши выдавали интерес к птицам, летающим вокруг.

А потом дорожка свернула, выводя в парадную часть сада. Здесь были клумбы с розами – целое море цветущих роз! Их аромат мгновенно затмил все остальные запахи, Айлин даже чихнуть захотелось. И еще какие-то кусты с белыми, алыми, розовыми и сиреневыми цветами! И маленький фонтан в беломраморной чаше, очень простой и изящный. И скамейки, тоже мраморные, но с деревянными сиденьями и спинками – Айлин тут же захотелось присесть, чтобы проверить, правда ли они такие удобные, какими кажутся… Но все это тут же померкло и отступило на второй план, потому что деревья впереди как будто расступились и…

За глянцевито-зеленой, бархатно-зеленой, леденцово-зеленой листвой словно парил над землей легкий светлый дом… нет, сказочный дворец! Такой облачно-воздушный, словно настоящая вуаль, сплетенная из тончайшего кружева и брошенная среди цветника беспечной красавицей.

Замерев от восторга, Айлин разглядывала тонкие колонны, которые казались скорее украшением, чем опорой, кружевные портики, мягкий блеск молочно-белого камня… Она не сразу поняла, что если это и дворец, то совсем небольшой, вряд ли больше, чем особняк Бастельеро! И даже наверняка меньше, потому что здесь нет третьего этажа – только второй, окруженный изящной галереей, а над ним почти невесомая крыша, такая же светлая, будто сахарная глазурь на сливочном пирожном!

– Это… – прошептала она, рассматривая дворец. – Это она, да?

– Это Вуаль, – мягко и в то же время торжественно сказал Кармель, и Айлин по его голосу почувствовала, как неизмеримо он любит свое поместье и гордится им. – Дом, куда я хотел привести женщину, которую полюблю, – с первого мига, как сам ступил под его крышу. Дом, где я хочу жить с нею и с нашими детьми, а потом – когда-нибудь! – оставить его им в наследство и знать, что они будут любить его так же, как я. Это наша Вуаль, моя донна.

– Она прекрасна! – вырвалось у Айлин, и она, по-прежнему завороженная, пошла дальше по дорожке, не отнимая руки у идущего рядом Кармеля и не в силах отвести взгляда от вырастающего все ближе чуда.

Когда дорожка провела их между двумя розариями и вывела к парадному входу, стало видно, что Вуаль выстроена не из мрамора, как показалось вначале, а из очень светлого песчаника, украшенного ажурной резьбой. Узкие высокие окна вверху заканчивались вытянутыми остроконечными сводами, и далеко не в каждом были вставлены стекла, большинство свободно пропускали воздух.

– Здесь совсем не бывает холодно? – поразилась Айлин. – Наверняка через такие окна и резные стены ветер проходит насквозь!..

– И летом местные жители очень рады этому обстоятельству, – отозвался Кармель. – Зимой, правда, в Арлезе холоднее, а возле моря еще и сыро, но Вуаль удачно выстроена, с трех сторон ее прикрывает от холодных зимних ветров подножье гор. К тому же внутри есть прохладные летние комнаты, а есть теплые зимние, с каминами и застекленными окнами, которые выходят во внутренний дворик. Но зима в Арлезе короткая и мягкая, снег выпадает не каждый год и ненадолго, так что замерзнуть сложно. Прошу, моя донна!