– Ну какой ты настырный… Да, мне нравится… Даже так?.. Ну я не знаю… Нету… Подожди, тут сотрудник идёт.

Кристина замолчала, сделав вид, что работает. На меня она посмотрела украдкой и с трудом подавила улыбку. Смеялась не надо мной, это я знал наверняка. Просто собеседник оказался чересчур пошлым и донимал её очередными потугами к сексу по телефону. Кристина иногда делилась сводками со своего личного фронта и то, как везло ей на озабоченных, я знал из первых уст. Импотенты и скромники разных возрастов засылали гигабайтами фотографий и клипов, анекдотами и рассказами. Всем, где находилось место эротике. Им это казалось смешным, а Кристина терпеливо отвечала «Классно» и «Здорово». Те же, в ком тестостерон плескался активнее, настырно лезли в трусы. Хоть по телефону, хоть в темноте такси и переулков с потухшими фонарями. Настойчиво, умело. Цинично полагая, что либо даст, либо и время тратить не стоит. Иногда и те, и другие получали желаемое. Но не потому, что действовали верно. Просто иногда и самой Кристине становилось невыносимо одиноко.

– Да погоди, говорю. – одёрнула она настойчивого собеседника, когда я уже почти прошёл. Минутная передышка подошла к концу. Пора возвращаться к расспросам про нижнее белье.

Дальше ещё несколько шагов и прохлада дверной ручки босса коснулась моей ладони. Вениамин Матвеевич сидел, прикрыв глаза и сложив руки, всё равно что первоклассник на уроке. Слушал классику. Чайковского или Шестаковича. Не разбираюсь в этом, но звучало неплохо. Слишком монументально для современной музыки. Слишком красиво. Она требует внутренней дисциплины, а взамен даёт почву для роста самомнения. Мне не подходило ни первое, ни второе.

Мебели в кабинете было мало. Лакированный стол красного дерева, да большое чёрное кресло, которое Вениамин Матвеевич покидал лишь после того, как офис окончательно пустел. Появлялся он в кресле так же всегда заранее. Кое-кто даже предполагал, что дед и вовсе никуда не уходит. Но разве может человек работать круглосуточно и не пользоваться плодами своей деятельности? Мне в это не верилось.

На столе стоял моноблок с диагональю побольше, чем у телевизора в моей спальней. Никто не знал, что именно так увлечённо смотрит Вениамин Матвеевич, но это «что-то» интересовало его куда больше, чем отчёты подчинённых. Потому не обращал он внимание на всякие мелочи. А порой и важные казалось бы вещи пропускал мимо ушей, неотрывно глядя на экран.

– Ты с отчётом? – спросил он, будто забыл, что сам же меня и вызвал.

– Да, вот.

Я подошёл, положил папку на стол, и вернулся на прежнее место. Дед ожидаемо не сделал исключения и на этот раз. Только поправил не глядя, чтобы лежала ровнее. Зато похвалил. Пусть и пространно, но комплимент от начальства многого стоит:

– Рад, что хоть на одного человека можно положиться.

Хотелось оставить это мнение, не прикасаться к нему, как к хрустальной вазе на шаткой полке. Но сегодня вечером меня ждал приём у врача. Значит и хрусталь лояльности уже летел на пол.

– Вениамин Матвеевич, разрешите сегодня отпроситься пораньше? У меня запись ко врачу на пять часов.

Ваза разлетелась вдребезги настолько явственно, что я услышал её звонкий хруст. Как бы не готовился, всё равно стало противно. Надо было терпеть. Подумаешь, бессонница. Сколько людей с ней живут, и ничего? А я, видите ли, решил лечиться. Так и буду сидеть, бумажки перебирать. А те, кто терпит, себе очередной лимузин купят.

Вениамин Матвеевич взглянул на меня, долго молчал. Искал подвох? Может решил, что я оскорблял его слишком тонко, чтобы понять сразу. Ни одна мышца на его лице не дрогнула, но вместо приветливого безразличия появилось презрение. Он смотрел уже сквозь меня, словно я в одно мгновение превратился в пустоту. Многих ли он удостаивал своим взглядом? Если раньше я искренне хотел оказаться в их элитном клубе, то теперь понял, как пагубны бывают некоторые желания.