— Чем смогу. Убивать сама я не буду.

— Конечно нет. Умные люди вообще никого своими руками не убивают. Ты знала кстати, что Гитлер никого лично не убил, — просто интересно, он сравнил с Гитлером себя или меня? — Приехали. Пойдем, может там твоя девочка.

Он выходит, а я наконец отрываю взгляд от телефона и вглядываясь в серое здание. Обшарпанное, но разукрашенное в радугу. Волнение нарастает, ноги отказываются идти. А вдруг она там. Вдруг в этот раз повезет?

Выхожу из машины, иду вперед, догоняю его крупную фигуру. Мы добираемся до входа, где нас встречает орава детей и женщина. Уже немолодая, но симпатичная. Она перестает улыбаться, запахивает шаль плотнее на груди, смотрит хмуро. Судя по всему, тут не любят чужаков.

— Чем могу помочь?

— Нам сообщили, что тут может быть вот эта девочка. Элла Васнецова, — он показывает экран телефона.

В меня врезается мяч, и я отдаю его белокурой девочке с пятнышком на носу. Она могла бы быть очень красивой, если бы не оно.

— Пойдемте посмотрим конечно, но к нам никого не переводят. О нас вообще мало кто знает.

Разочарование горьким вкусом скапливается на языке. Я уже знаю, что мы не найдем ее тут.

— Простите, можно вас, — прошу внимания женщины, когда Климов отходит поговорить по телефону.

— У меня есть шанс ее найти?

Она смотрит на меня с долей сочувствия и качает головой.

— Вы видите это фото? А ее платье? Вам не кажется ничего странным?

— Странным?

— Это фото качественное, а платье из дорогой детской коллекции. Я могу ошибаться, дорогая, но скорее всего вашу девочку усыновили еще младенцем. И документы как раз хранились в том детском сгоревшем доме. Если только поискать электронную документацию. Только вот…

— Что?

— Она скорее всего вполне довольна и счастлива, у нее есть отец и мать. Ну это как вариант.

— А если ей плохо? Если она страдает?

— Все возможно. Удачи вам в поисках.

— Спасибо, — киваю я, чувствуя как сердце заходится от стука. Больно то как. Словно мне снова сказали, что возможно она умирала. Я даже мысли не допускала об усыновлении. Ведь Ирина тогда бы точно знала об этом?

— Все, едем. Не переживай, дорогая. Мы будем искать, пока не найдем.

— А если, — торможу перед машиной. Вглядываюсь в небо. К нему я обращалась сотни раз, когда была в тюрьме. Так хотелось дышать свободно. И никак не получается. Словно кто – то цепью обтянул все тело. – Если ее усыновили?

— Мы отберем нашу внучку. По закону. Не переживай. С родной матерью ей всегда будет лучше, верно?

И с дедушкой, который в любой момент может убить?

Мы возвращаемся в город, и я даже забываю о Мише. О телефоне. Обо всем. Всматриваюсь в лучистые глаза Эллы, рассматриваю оборки на красивом платье. У меня такого никогда не было.

Горе от потери захватывает все больше, а поговорить не с кем. Внутри такой раздрай, что я почти не замечаю людей вокруг сеюя. Учусь и работаю на автомате. С Ниной больше не могу разговаривать, ее дифирамбы Климову отдаются острым желанием сказать ей, кто он такой на самом деле. Проблема в том, что даже я не знаю, кто он такой на самом деле и на что способен.

Ирина… Обманула меня. Но у нее же должны были сохраниться хоть какие – то документы. Хоть что – то, что поможет мне понять. Как жить дальше.

Я нахожу в своей сумке ключи от квартиры, в которой мы обитали с Ириной. После ареста Миши лишь молчаливыми соседями. Я не захотела туда возвращаться, просто не имела права, тем более что именно там Ирина покончила с собой.

Но теперь мне придется туда вернуться. Только телефон я свой оставляю на работе «случайно», а сама еду на метро. Время уже позднее, людей почти нет, а на улице свежо после очередного дождя. Мне не хватает солнца. Уже очень давно.