Склоняю голову, показывая, что услышал и принял. За своих сестрёнок я бы тоже прикопал. Кстати, надо набрать вечером.

Сталкиваемся с Беркутов взглядами. Его верхняя губа дёргается в оскале, но больше не кидается, уже хорошо. Догоняю Лизу в холле, провожаю до аудитории.

— Спасибо, что не стал с ним драться, — она очень красиво улыбается.

Мне нравится, как в ней сочетаются нежность и характер. В этой девочке идеальный баланс всего самого вкусного. Не зря парни так её опекают. Тут много желающих заполучить Лизу себе. Она часто даже не догадывается. До неё просто не доходят.

— У Димы сейчас проблемы дома, вот он и взрывается, — оправдывает друга.

— Я понял, — беру её за прохладную ладошку, глажу пальцем кожу на тыльной стороне.

Она расслабляется и тает. Тепло с блестящих розовых губ перетекает в голубые глаза. В них зажигается по солнцу.

— Не убегай после занятий. Доставка работает в обе стороны, — смеюсь я. Лиза подхватывает и неосознанно-кокетливо проводит кончиком языка по губе.

Ухожу к себе. У нас разные факультеты и курсы тоже разные, несмотря на то, что мы с ней ровесники. Лиза на третьем уже, а я на первом, потому что приехал сюда после армии.

Сажусь за спинами Ульяны и Аиши. Девчонки тихо перешёптываются и хихикают, а я, открыв тетрадь с разрисованными полями, погружаюсь в материал.

Мне нравится здесь учиться, хотя в планах всё было совсем не так. Я же поступил в родном городе сразу после школы. И год отучился на нефтяника, как мечтал отец, но за тот год в моей жизни случилось столько всего…

Закрываю глаза. Не та тема, которую хочется поднимать даже в воспоминаниях.

Вместо второго курса был год армии, где я себя переписывал, лепил то, что сейчас видят окружающие. Домой не вернулся. Не смог. После дембеля извинился перед родителями. Они поняли и приняли моё решение. Приехал сюда, начал с нуля и профессию выбрал исходя из того, от чего кайфовал до случившегося. Меня всегда стабилизировало искусство. Рисовать я мог часами, поэтому архитектурный. Хочется начать в конце концов что-то создавать или восстанавливать, а не разрушать, оставляя после себя только пыль.

— Илья. Иль-я!

— А? — поднимаю заторможенный взгляд на Ульяну.

— Лекция закончилась. Ты где летаешь? — смеётся девочка Грановского.

— Чёрт, задумался, — быстро смахиваю тетрадь и ручку в рюкзак.

— Не упоминай, — улыбается Уля. — Он сегодня не в духе.

Это они про Беркута. Как его только тут не называют, помимо прозвища. И чёртом, и дьяволом. Всё зависит от настроения нашего друга.

В перерыве пересекаюсь с парнями на крыльце. Накинув капюшон прямо на кепку, передёргиваю плечами от холода. Конец января показывает весь свой характер. Пальцы с зажатой в них сигаретой моментально деревенеют. Поднявшийся ветер в сочетании с приличным минусом и колючим снегом, бьющим по открытым участкам кожи, быстро загоняет нас обратно в учебный корпус.

У кофейного автомата Лиза с девочками из своей группы. Мы с Беркутом переглядываемся и оба остаёмся на месте, чтобы не провоцировать новый конфликт.

— Может, в выходные на каток сгоняем? Там девочки симпатичные водятся, — хищно сверкая белыми зубами, предлагает Ваня.

— Я себя на коньках даже в страшном сне не представляю, — морщится Беркут.

Назар тоже без энтузиазма воспринимает эту идею.

— Тебе в повседневности мёрзнуть не надоело? — спрашивает Миха.

— А я там найду ту, что после меня согреет.

— Коптель… — ржут все.

— Что? Может я ищу ту самую! — Ванька делает очень возмущённую морду, но выходит всё равно забавно. — Чтобы утром захотелось у себя оставить, — и глаза у него сейчас честные-честные, что вызывает у всех новую волну громкого хохота.