– А если не найдем? – настороженно спросил я после размытых объяснений.

– Найдете, – отмахнулся мальчишка и быстро скрылся в толпе, даже не попрощавшись.

– Найдете… – передразнил его Дитер и, взмахнув тростью, звонко стукнул ей в брусчатку. – И где нам спрашивать…

Но все же он зашагал в указанном направлении. Ни бабуля, ни мальчишка нас не обманули. Мы свернули на соседнюю улицу, которая шла ближе к реке, поднялись на мост, стоявший не далее, чем в полукилометре от Моста Двухсотлетия и меня снова пробило на ностальгию.

– Интересно даже, как нам хватает всего одного моста. И во Владимире, и здесь, – задумчиво проговорил я.

– Одного моста через реку? Шутишь! Там же не протолкнуться!

– Утром и вечером – есть немного. А так – хватает. Вроде бы, – я пожал плечами. – Обещают построить второй во Владимире уже сколько лет.

– Не рассказывай мне эти ужасы, – Дитер презрительно скривил губы. – Там, должно быть, и Портовый район крохотный?

– Там нет порта.

– Вообще?

– Абсолютно. И Восточной Ярмарки. И Суздаль там – отдельный город.

– Так, хватит, фройнде, хватит, прошу, – он демонстративно поднял ладонь, призывая меня остановиться. Мы уже были примерно посередине моста. – Мы живем в великой стране, посмотри только. И ты говоришь, что есть где-то точно такая же, в которой все много хуже?

– Нет, почему же сразу «много хуже»? Мы покорили космос и…

– Люди живут от этого лучше? – тут же спросил Дитер.

– Нет, но…

– Дольше?

– Нет…

– Перестали работать? – наседал на меня немец.

– Мы выиграли космическую гонку! – выпалил я, и несколько человек удивленно обернулись на меня.

– А что это? Что за состязание?

– Наша страна и еще одна в прошлом веке запускали в открытый космос корабли, проводили исследования. Искусственные спутники. Высаживали на Луну и Марс машины.

– Угу, – Дитер задумался. – Значит, вы колонизировали наш спутник? И еще одну планету?

– Нет, – уже в который раз повторил я.

– Шайсе! – выругался ростовщик. – А на кой это все тогда? Люди лучше не живут. Пространства для жизни больше не стало. Оно не стало более удобным.

– Я не знаю, – ответил я.

– Безумный мир. Просто безумный!

– И все же я по нему немного скучаю, – добавил я, внезапно ощутив настоящую тоску по собственному миру.

– Понятно, родина. Ладно, – немец похлопал меня по плечу. – Хорошо, что мы с тобой не такие безумцы. Просто только что выбрались из итальянского квартала, где нас могли порезать и оставить истекать кровью за то, что мы искали какую-то бабку.

– Абсолютно нормальная история, – кивнул я.

Мы пересекли реку, вовремя миновав путь следования небольшого грузового корабля. Тот обдал черным выхлопом мост, и кто-то из пешеходов, не успевших отскочить в сторону, закашлялся.

Второй ковровский мост были длиннее того, что строили к двухсотлетию города. Этот проходил над набережной и врезался глубже в застройку – даже два ряда домов разделял между собой.

Людей здесь сновало еще больше, и мы с Дитером остановились. Похоже, что ситуация повторялась – разве что мы были чуть ближе к цели.

– Где и кого мы будем спрашивать? – поинтересовался я у ростовщика. – Мы не знаем, кем он работает. Или работал. Едва ли он такая известная личность, что нам сразу скажут, где его стоит искать. И полиция тут не поможет – только привлечем ненужное внимание.

– Тогда по кабакам? – предложил Дитер.

– По кабакам, – со вздохом согласился я, понимая, что лучшего предложения за сегодня уже не поступит.

Ходить по околофабричным кабакам в черных пальто – все равно что шутить на похоронах. Внимания будет предостаточно, но нежелание видеть такого гостя будет увеличиваться с каждой минутой.