– Вообще-то у нас, – паренек задумался на пару секунд: – культура речи, вот. И за этим следят. Даже то слово, которым я назвал бригадира – его и то упоминать нельзя. Кроме, разве что, особых случаев. Когда ногу придавишь или молотком, там, по пальцу… – Егорка покраснел. Похоже, что он все же употреблял «нехорошие» слова. Меня же это забавляло. – Но хотя в таких случаях и разрешается, но в церкви все равно потом совестно.

Вот про это я и сам забыл – здесь же религию от государства не отделяли, и она продолжала выполнять свой функционал ограничений. В данном случае, вполне себе правильных. Я не стал вдаваться в подробности – чего еще, паренек подумает, что я и вовсе не здешний.

– Я все еще хочу услышать, как у вас работается, – напомнил я Егору, когда тот притих, мыслями обратившись к чему-то вечному.

– Про пять часов – это пустое. Нужно прийти, добраться до своего места и подготовить инструмент – никогда в ночь инструмент не остается вне ящиков. Заготовки и детали, настрой на работу – бригадиры как говорят: все плохое оставляйте дома.

– Верно говорят, – поддакнул я.

– Так и получается, что если так ходить, то надо три дня, чтобы сделать то, что можно и за один? И смысл в этой беготне?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Говорят, так проще живется.

– Проще, ха! Мне что же, самому еще еду готовить, если я полдник и ужин на заводе пропускать буду?

– Похоже, что да, тебе удобнее работать так, – пришлось мне согласиться с парнишкой.

– К тому же мы не постоянно в трудах. Пара минут перекур – в моем режиме совсем незаметно. Всегда нагнать можно. А ежели от ваших пяти часов остается почти четыре, так тут каждая минута на счету!

– Все, Егор, убедил, – я окончательно сдался. – А многим ли так нравится работать?

– Да никто и не жалуется. Все вроде довольны. Не нужно ездить, не нужно готовить. Если люди семейные, то через завод пайки дают иногда. Словом, очень даже неплохо.

– А завод чей?

– Ох, завалили меня вопросами, господин сыщик, – вздохнул парнишка.

– Я для себя спрашиваю, ты не думай. У меня здесь другие дела.

– Так государственный. Царю-императору, как же еще.

– Ладно, похоже, утомил я тебя.

– Утомили, – парнишка улыбнулся. – Да мы уж почти пришли. Вон там, дом с синими торцами.

– Вижу, – откликнулся я, увидев следующий двор и единственное здание в два этажа, которое имело вертикальные синие полосы. – Очень надеюсь, что его квартира не на втором этаже.

– На втором!

Я тихо выругался. Нога ныла, а тут еще подъем по лестнице. Не самое приятное дополнение к моей затянувшейся прогулке.

Второй двор был более живой – похоже, что здесь отдыхала другая смена. Мужчины беседовали, мальчишки, сильно младше Егора, пинали мяч в углу двора. Несколько женщин сидели на скамейке.

Все были одеты просто – какие-то теплые кофты, иногда вязаные жилеты сверху. Взрослые мужчины – в черных кепках, женщины с непокрытой головой либо в неярких, но цветных платках.

Завидев меня, они прекращали свое занятие и смотрели в мою сторону, отчего мне становилось неуютно. Как будто каждый из них не любопытство свое удовлетворял, но пытался мне сделать больно взглядом.

– Все смотрят, – негромко шепнул я парнишке.

– Просто вы отличаетесь, – объяснил он мне. – Такие, как вы, к нам редко заходят.

И он нырнул в подъезд, приглашая меня пройти следом за ним.

– Ты сказал, что раньше бывал здесь с братом, – вспомнил я, когда мы поднимались по лестнице. – А что здесь такое? Что за клуб по интересам?

– Разговаривают. Играют в карты. Что-то обсуждают, – парнишка повел плечами. – Не знаю, я не очень вслушиваюсь в их разговоры. Да и заходил я сюда всего дважды.