— Эй долго вы там, — услышала я приглушённое. А это уже стучал возничий. 

Мы всё ещё были в экипаже посреди тракта, в жалких ста метрах от моего дома. 

— Ещё минуту, — прорычал Феликс недовольно. А потом поцеловал меня. Глубоко, крепко прижав к себе. — Может ты не пойдёшь домой?

— Мы поможем тебе с магией, — поддержал брата Алекс. 

— Нет, — ответила я, покачав головой. — Мне нужно домой. 

Обдумать всё как следует и разобраться в себе. Понять, действую ли я сама, оставаясь наедине с братьями. Или всё-таки они что-то сделали со мной? И так ли важно, если окажется верным второе.  

Одно я понимала точно. Мне только что было чертовски хорошо. Принимать их ласки и дарить удовольствие в ответ было слишком приятно. Настолько, что мне хотелось повторить этот странный и бесстыдный опыт.

8. -8-

— Где тебя черти носят, Мари? — гаркнула рассерженная мама. Махнула недовольно в мою сторону кухонным полотенцем. Я не обижалась на неё, знала, что она каждый раз волновалась за меня. Ведь с одинокой девушкой на улицах вечернего Гронстера могло случиться всё что угодно. 

— Клиентка задержалась после закрытия салона, мам, пришлось её обслуживать, — соврала я, натягивая на себя фартук. На ночь глядя в “Голодную лисицу” заглядывали мужики со всей окраины. С деревни дальше на Юг по тракту, не входящей в столицу, и просто путешественники и торговцы, не желавшие заезжать в Гронстер, следуя по своим маршрутам в объезд. — Ну и народу сегодня. 

— Мари…

Впрочем, людей было, как и всегда в это время. Разгар лета самый сезон для торговли. Но я спешила уйти от матери в главный зал, будто боялась, что она раскусит меня. Надеюсь, мои щёки полыхали не так сильно, как пять минут назад. 

Про то, что меня уволили, я решила не сообщать  родителям. Мне нужна причина уехать завтра в город. И не только завтра. 

Я занималась столами, натирала их усерднее обычного. И не замечала ничего вокруг. Настроение было приподнятым, несмотря на сумятицу в мыслях. Я как раз собиралась забрать поднос полный тарелок с небольшого столика недалеко от камина (лучшие места в зале). За ним сидели двое мужчин. Я никогда не всматривалась в лица, если это не был кто-то из постоянных. Замечала только руки и во что одеты гости. Эти были в приличных костюмах, хотя и не из благородных. Я засмотрелась на того, что был моложе. Точнее, на руки с крепкими мышцами. Да они были просто огромными! Широкая ладонь сжимала большой стакан с пивом и невольно привлекла моё внимание.

— Хорошая девка, вон какие бёдра, только детишек и строгать, — прохрипел второй, тот что постарше. — Так ведь, Генри? 

Генри, видимо, та самая детина с руками лесоруба, вдруг хлопнул ладонью по моей заднице. Да так, что у меня чуть поднос из рук не выпал. 

Подняла взгляд на этого самоубийцу. Мужчина лет тридцать. Узкий лоб, широкие скулы и широкий подбородок. Небольшие глубокие глаза светло-орехового цвета. На губах у него заиграла похотливая улыбочка. И так она меня разозлила, что я даже сказать ничего не успела — стакан в его руку вдруг лопнул.

— Фредерик, Генри, — я узнала голос отца, подлетевшего к нам. — Что тут у вас происходит?

Мужчины замерли – разлетевшийся стакан для всех стал неожиданностью. Только не для меня.

— Да, видимо, сжал слишком сильно, — проговорил опешивший Генри, и я выдохнула с облегчением. Никто не заподозрил, что это из-за меня.

Меня опять облапали. Таковы минусы жизни в таверне. Когда мужчинам в кровь попадает алкоголь они не всегда в силах сдержаться увидит красивую девку. 

Обычно отец или брат вправляли таким типам мозги, врезав по физиономии как следует.