После его спросили:

– Гайфутдин абзый, что это ты засмотрелся на заслонку?

– Увидел этого всадника – удивился, – ответил он. – Как же это, скажите на милость, сделали? Есть ведь на свете башковитые люди!

Некто приносит мулле подношение. Мулла спрашивает:

– Почему так мало?

– Так ведь и пост был таким же, – ответил прихожанин.

Один человек в месяц рамазан* нарушил уразу*. Спустился в мучной амбар, стал есть хлеб. Его сын заметил это и крикнул:

– Кто там?

Отец ответил:

– Не шуми, не шуми. Отец твой тайком ест собственный хлеб, боится не Аллаха, а людского суда.

Во время поста одному человеку захотелось пить, лёг он на бережку, у края воды, приставил губы к воде, кричит:

– Смотри-смотри, сама в рот течёт, заходит!

В старину один мальчик постился в месяц рамазан. Он с нетерпением ждал захода солнца. Когда солнце склонилось к закату, он прибежал к матери и закричал:

– Мама, давай разговляться!

– Солнце ещё не закатилось, сынок.

– Как не закатилось? Наше солнце давно закатилось за лес. А это солнце не наше, чужое. Дай мне поесть!

В прежние времена один чуваш принял мусульманскую веру. Однажды летом ему пришлось держать пост. Во время утренней еды он покушал солёной рыбы, а днём его стала томить жажда. С нетерпением ждал он захода солнца и, не выдержав, погрозил солнцу пальцем:

– Ай, солнышко, солнышко, времени немного осталось. Ты зайдёшь, а мне какой прок, я уже мёртвым буду.

Дядя Мокыт* приготовил рыбацкие снасти с весны, но всё не мог сходить на рыбалку. Вот уже лето красное на исходе, а единственный свободный день выпал на праздник – гает*.

Мокыт встал с утра пораньше и начал перебирать снасти: леску, удочки. Тётка Джамиля выпалила:

– Народ на гает направляется, ну а ты что омовение не совершаешь?

Мокыт растерялся:

– Если пойти на рыбалку, гает жалко, если отправиться на гает – рыбалка пропадёт. Так и быть, никуда не пойду.

С тем отправился на сеновал и проспал весь день.

В прежние времена один татарин зарезал овцу. Мясо оказалось жирным. Сын поглядел и сказал:

– Как свинина.

Услыхав эти слова, татарин решил, что мясо осквернено, и отнёс его на базар и продал. Зарезал вторую овцу. Эта оказалась ещё жирнее. Сын поглядел-поглядел на баранину и произнёс:

– Оно как бы вроде, да только говорить нельзя.

Один человек совершил хадж. По возвращении его спросили:

– Вот ты совершил хадж, а Кагбатуллу[47] видел?

– Как не видеть? Это же темнокожий араб, торгующий на улице Мекки хурмой.

Одна старуха, когда сноха готовила еду, всегда напоминала:

– Не готовь так много, сноха, если с молитвой, то хватит, насытимся.

Сноха слушалась её и много молилась, готовила мало. Но сама не наедалась. Так долго поступала, но как-то раз забыла про молитву, много наготовила и наелась. После этого она начала говорить свекрови в ответ:

– Если еды будет много, и без молитвы наемся.

В царские времена вернулся один человек, долго прослуживший в солдатах, к себе в деревню. Отец стал уговаривать его, и в день праздника гает он тоже отправился в мечеть. Этому человеку, само собой, не хочется лицом в грязь ударить. К тому же разнёсся слух, что он вернулся разбогатевшим и собирается сыграть пышную свадьбу. Зачем же мелочиться. Он тоже дал подаяние. Все дают по две копейки, а у него двух копеек нет, он протягивает мулле пять копеек.

– На-ка вот, мулла, садака*. Две копейки на милостыню, три копейки за так.