– Да, нам рассказали уже про рязанских, – торопливо сказал Крот, чтобы нарушить наступившее тягостное молчание. – А дальше по ветке, за Рязанским проспектом, нет ничего?

– А чего там может быть? Выхино – открытая станция, а что за ней творится – неведомо. Там дальше уже Люберцы. Не знаем, есть ли там живые. Хотя слухи разные ходят. Говорил человек с Рязанки, что иной раз словно бы кто скребется к ним с поверхности, – даже вроде голоса часовые слышали. Но не открыли – побоялись. На самом деле, кому там скрестись, через двадцать-то лет? Либо это им мерещится от нечистой совести, либо это души неприкаянные стонут.

Услышав это, Крот с интересом глянул на коменданта, а тот невозмутимо продолжал:

– Сталкеры здешние – те условные сигналы знают, и им рязанские открывают. А если нет, так любой сталкер знает, что может до нас дойти, – впустим. И еще в туннеле есть лаз, только своим известный.

– А нас-то впустите обратно, когда наверх сходим? – как бы в шутку спросил Крот.

– Об этом не тревожьтесь – мы вас одних наверх не отпустим, – улыбнулся комендант. – Петр Николаич проводит, он у нас главный добытчик, все окрестности знает досконально. И обо всех тонкостях вам расскажет.

Крот понял – комендант намекает, что с ним лучше дружить, иначе ничего у них не выйдет.

Тут та же девушка внесла на подносе тарелку с самодельным печеньем, и все замолчали, ожидая, пока она выйдет. Крот с удовольствием прихлебывал чай – хоть и жидкий, но, кажется, настоящий, видно, еще из прежних запасов.

Пришлось заново пересказать коменданту, как добирались, и в общих чертах – что теперь творится в большом метро. Крот весь измаялся – день был бурный, хотелось уже съесть что-нибудь поосновательнее жидкой похлебки и чая с печеньем, выпить, расслабиться.

Напоследок комендант еще раз предупредил:

– От парка держитесь подальше и слухам, что здесь ходят, не верьте. А то вам такого порасскажут – мол, оборотни там живут, и все такое. Если чего не поймете – идите ко мне, будем вместе разбираться. Держите, так сказать, в курсе.

Когда уже выходили, столкнулись в дверях с худым, нервным мужиком.

– Что у тебя, Андреич? – спросил комендант.

– Терехина хулиганит.

– А чего она?

– Так это… велено ж было игрушки сжечь. А она не хочет. Не отдает. Не силой же отбирать?

– Тьфу, – досадливо крякнул комендант, почесав в затылке, – ладно, не трогай ее пока. Вот чумовая баба! Сказали всем – от этих игрушек зараза одна, грязь собирают. Ладно, я с ней сам потолкую.

Крот, пока шли, соображал. Комендант явно принимал их за какую-то другую группу, и это было им на руку. Крот не знал, какая там у них вышла история и какого они ожидали расследования, каких посланцев из большого метро, но все это можно было выяснить со временем. Главное – что они получили одобрение любых поисков. И все-таки странно было, что все вот так гладко обошлось, без препятствий. Лучше бы им пришлось стоять на своем, доказывать. Чутье подсказывало Кроту, что когда все так складно начинается, потом непременно ждет какая-нибудь большая пакость. А начиналось все на удивление удачно. Конечно, с этим светом в туннеле натерпелись страху, но ведь в итоге все живы. Хотя Литвин до сих пор какой-то странный – еще неизвестно, как это приключение ему аукнется. А поиски входа и неласковую встречу Крот и за трудности не считал. Вот если б они пару человек потеряли по дороге или, к примеру, не смогли до утра обнаружить вход на Текстильщики и пришлось бы возвращаться в большое метро мимо обиталища мутантов – это было бы проблемой. А так что ж, все живы, а что понервничали, так профессия сталкера – не для слабаков, легкой жизни никто не обещал.