– Не, ты чего, взрыв совсем в другой стороне был, там, где завод стоял, – помотал головой Шмель. – А тут, скорее всего, радиоактивный след прошел. Город же специально строили, ориентируясь по розе ветров так, чтобы всякое дерьмо с заводов уходило не в сторону жилых кварталов.

– Звучит логично, – кивнул лейтенант. – Может, нам и повезло еще, что в городе не так фонит. Иначе по переходам не убереглись бы.

– Повезло, – усмехнулся водитель. – Всем бы такое везение – двадцать лет под землей просидеть.

– Лучше так, чем костяками на проспектах да по квартирам лежать, – пожал плечами Азат. – Вы мне лучше вот что скажите. Как думаете, живы ли в других городах? Ну тут, по Татарстану – Казань та же, Альметьевск… И что с маленькими городами, которые никто не бомбил? Мензелинск там, Азнакаево, Лаишево?

– Мелкие живы наверняка. – Лейтенант пожал плечами. – Хреново, конечно, но жить должны. А вот в больших городах, думаю, все как у нас – сидят под землей и вылезти боятся.

– Про Мензелинск, думаю, скоро узнаем, – заметил Шмель. – В этой стороне нам больше некуда ехать, дальше водохранилище…

– Ага, большое, – кивнул Азат. – И рыбалка там отличная была. У друга отец постоянно с лодкой ездил…

– Сейчас там вряд ли что-то путное поймаешь, – усмехнулся лейтенант. – Я вот за двадцать лет всего одну рыбу видел.

– Это что за рыбу? – заинтересовался башкир.

– Да сома, что по Мелекеске плавает. Давно еще, года три или четыре назад, я с тогда еще старым «Булатом» отправился… Вот его, знаешь, только на якорях ловить, как в мультиках. А в качестве наживки, наверное, целого человека использовать.

– Что же он жрет-то?

– Да, есть там рыба наверняка, мельче только. И что в воду падает, тоже жрет. Шарков, может. Планктон, или что там сейчас вместо него.

– Шарков и мы ели. – Водитель улыбнулся. – И ничего, не хуже довоенных раков. Пива только не хватало, знаешь…

– Не напоминай! – Азат даже прикрикнул, помотав головой.

В свое время он был любителем выпить пару банок под хорошую закуску и теперь сильно страдал без пенного напитка. Крепкое на складах магазинов и по домам двадцать лет простояло и хуже не стало, и еще столько же простоит. Хотя, конечно, людям приходилось пить суррогат – и запасы алкоголя истощились, да и дорог он был.

– Самогон поперек горла стоит, брага эта вонючая тоже, – продолжил башкир. – Пива хочется, знаешь, легкого какого-нибудь, светлого. Чтобы хлебом пахло.

– Ага… – согласился Ершов. – Как думаешь, может, варят где-нибудь?

– А черт его знает. Если хлеб выращивают, то и пиво варят, наверное. Доехать бы только туда.

– Варить пиво лучше, чем добывать нефть, – усмехнулся водитель.

– А еще лучше делать и то, и то, – сказал Азат.

– И со свистом, – добавил лейтенант.

Все посмеялись немудреной шутке командира. Веселье было прервано голосом Полковника, прорвавшимся сквозь шипение рации.

– Полковник вызывает лейтенанта. Повторяю, Полковник вызывает лейтенанта.

Тот мгновенно собрался, убрал с лица следы улыбки и надавил на тангенту.

– Я слушаю, прием.

– Солнце уже скоро встать должно, мы поздно выехали. Начинайте искать место под дневку. Под землю мы тут не заберемся, но найти какой-нибудь сохранившийся дом можно. Как поняли, прием?

– Вас понял, – ответил лейтенант. – Ищем здание, где можно разместить всех.

– Отбой.

Азат посмотрел в окно. Развалившиеся за двадцать лет избы какой-то из многочисленных деревушек вряд ли могли стать надежным пристанищем для беженцев, и в целом зрелище оказалось достаточно печальным, едва ли не хуже мертвого города.