В нескольких метрах от поляны Мать высоко подпрыгнула. Обернувшийся охотник, вскинув было винтовку, растерянно сделал шаг назад, не ожидая от противника такой прыти, и споткнулся об останки теленка. Пытаясь удержать равновесие, неуклюже переступил ногами и тут же заорал от боли, угодив сапогом в приготовленный мутанту капкан. Выронив винтовку, он повалился на землю.

«Вот и доели тебя, Батон, – промелькнуло в голове. – Одна горбушка осталась…»

Но приземлившееся на краю поляны чудище снова пружинисто оттолкнулось от земли и, перелетев над пытающимся разжать створы капкана человеком, снова исчезло в траве.

– Дядя Миша!!!

Тварь запрыгнула на стену башни, широко раскинув лапы, словно обнимая старого приятеля, и резво поползла вверх. Хрысь-хрысь-хрысь! – жестко царапали крошащийся кирпич могучие когти.

– Лерка, беги!!! – рванув с головы противогаз, заорал Батон.

Острые зубья крепко завязли в толстой коже сапога и с жадностью впились в плоть.

Крик охотника вывел девушку из оцепенения, и она, рванув с пола рюкзак, спотыкаясь, понеслась по ступенькам вниз, на ходу пытаясь нацепить маску. Стук сапог сливался с ритмом бешено колотящегося сердца.

Выбежав на улицу, Лера изо всех сил понеслась к зарослям травы. По коленкам застучали бутоны цветов. Сзади послышался оглушительный треск – несущаяся по пятам тварь с ходу протаранила разлетевшуюся на щепы трухлявую дверь. Откуда-то из зарослей грохнуло несколько выстрелов. Приближаясь к траве, Лера забрала немного в сторону, туда, где был замаскирован один из силков. С разбегу перепрыгнула ловушку и кубарем покатилась по земле от сокрушительного удара в спину. Что-то звонко щелкнуло, раздался скрипучий рык. Спасший от удара могучей лапы рюкзак отлетел в сторону, куда-то упал пистолет. Распластавшаяся среди цветов Лера тут же вскочила и снова грохнулась наземь, когда нечто жесткое и упругое обвилось вокруг ее лодыжки и с силой рвануло назад. Густое облако взметнувшейся от падения липкой пыльцы мгновенно запорошило стекло респиратора. Скользящая по земле ослепленная Лера испуганно забилась, не зная, с какой стороны обрушится удар. Цеплялась за что угодно, вспенивая пальцами сырую землю, выдирая из нее стебли прекрасных мерцающих цветов, но не имея возможности остановить движение аркана. Тогда девушка перевернулась на спину, протерла стекло респиратора и издала испуганный, тут же проглоченный фильтрами крик.

Лера успела заметить, что на нижней челюсти раззявленной пасти уставившейся на нее Матери не хватает изогнутого клыка. Узловатые руки-лапы перепончатыми когтистыми пальцами нетерпеливо месили землю. Но откуда взялся подтягивающий девушку трос?

Когда беспомощная жертва, наконец, пригляделась, из глаз ее от ужаса брызнули слезы. Из раскрытого, подобно цветку, живота Матери высунулась сморщенная детская фигурка, от раскрытого рта которой к Лериному ботинку протянулся длинный зеленый язык. Природа, изуродованная человеком, возвращала ему уродство сторицей, смешав двух существ в одно.

Абсолютно черные, лишенные зрачков глаза на детском личике отрешенно косили в разные стороны. Гладкая кожа на лбу и щечках бугрилась, словно лицо было резиновой маской, которую надели на руку и медленно водили под ней пальцами. Подтягивающий Леру язык, словно лебедка, продолжал с неравномерными толчками вбираться в детский ротик.

Лера снова закричала и засучила ногами, пытаясь стряхнуть с лодыжки ужасную тварь. Кинула в зубастую пасть камень, зашарила по комбинезону и неожиданно нащупала костяшку, которую перед выходом всучил ей Птах. Обрамленная спутанными волосами клыкастая пасть нависла над девушкой, и на Леру дохнуло невероятно густым смрадом, который не выдержали даже фильтры респиратора. Кричащая жертва зажмурилась и в последней попытке защититься выставила перед собой руку с острой костяшкой.