– Ну и кому оно надо? – спросил он. – Выживших все меньше. Общины вымирают. Мутантов все больше. Бардак на острове, безвластие, за продовольствие войны ведутся, а вы – пути сообщения. Порядок надо сначала навести…

– Без связи нет порядка, – сказал Пошта. – Это я тебе как листоноша говорю.

Первый выстрел был похож на щелчок пальцами. Бренчавший на гитаре сталкер вдруг замолк, дернулся странно и завалился лицом в костер. Сухо затрещала, вспыхивая, гитара. Никто даже не понял, что произошло, когда щелчок повторился, и упал уже один из охранников каравана, выронив автомат.

– Снайпер! – заорал Пошта, бросаясь на землю.

И словно в ответ на его вопль глухо ахнула мина-растяжка, после чего в небе долбанула ярко-зеленая сигнальная ракета.

– Налет! – закричал Буйен. – В ружье! Это налет!

Паника вспыхнула так же мгновенно, как упавшая в костер гитара. Люди заметались, задергались, забегали беспорядочно, кто-то с кем-то сцепился, кто-то истошно заголосил. А невидимый снайпер продолжал снимать охранников одного за другим.

«Он нас прекрасно видит на фоне костра, – понял Пошта, – а мы его – нет».

Листоноша подполз к полевой кухне, схватил десятилитровое пластиковое ведро с водой и в прыжке выплеснул содержимое в огонь. Окончательно пламя не погасло, но большую часть все-таки удалось сбить. Что было хорошо, так это то, что мокрые дрова мигом начали чадить, испуская серый сырой дым, заволакивающий окрестности поезда и паникующих людей.

Дымовая завеса – лучшая защита от снайпера.

Тем временем Буйен привел в чувство своих бойцов, и те организовали сопротивление. Охрана поезда делилась на звенья из пяти человек – два штурмовика, один пулеметчик, один медик (он же связист) и командир (он же гранатометчик). Три таких звена залегли на границе света и тьмы у подножия холмов, еще два пробрались под вагонами на другую сторону поезда.

Не задействованные в обороне охранники пинками и матом гнали взбесившееся людское стадо обратно в вагоны, под защиту бронированных стен.

Пулеметы охранников – РПК и один М60 – были заряжены правильно, для ночного боя, каждый третий патрон – с трассирующей пулей. Поэтому когда охранники открыли огонь на подавление, ночь расцвела сполохами трассеров и отсветами взрывов.

Кто бы ни штурмовал поезд, делал он это массированной атакой со всех направлений. Первый рубеж – сигнальные ракеты – нападающие прошли быстро и почти без остановок. Мины-ловушки чуть задержали и проредили их ряды. А потом началась окопная война, в которой, как знал Пошта, обороняющиеся проигрывают всегда, как бы ловко и профессионально они ни действовали.

Но тут Буйен приготовил нападающим сюрприз. Когда последние штатские скрылись внутри поезда, а сталкеры-волонтеры примкнули к охранникам, поддерживая их огнем из разномастных стволов (от дробовиков и «макаровых» до «таворов» и «глоков»), Буйен приказал сдернуть брезент с центральной платформы поезда.

Под брезентом обнаружился миномет 2С4 «Тюльпан» – уже не самоходный, но все еще грозный, способный превратить в огненный хаос любую цель на расстоянии до двадцати километров.

– Ну все! – проорал сквозь пальбу Пошта. – Трындец им! Сейчас их в мелкую труху, копать-колотить!

Ошалевший Зубочистка завращал глазами, глядя куда-то за плечо Пошты.

Листоноша обернулся. В эту секунду выпалил миномет. Звуковая волна ударила по ушам, отозвалась звоном в черепе. «Надо было открыть рот, – машинально вспомнил пришибленный Пошта, – чтобы уравновесить давление в черепе…»

В ушах свистело – то ли от контузии, то ли мина, выпущенная «Тюльпаном», стремительно падала на цель. «Интересно, чем они стреляют? – все еще заторможенно подумал Пошта. – Фугас? Разрывная? Умная мина “Смельчак” с лазерным наведением? Атомная мина? Хотя нет, вряд ли, откуда у них…»