– Это чего? Марин Санна! – крикнул Володя, испугавшись.

– Просто снотворное. Не бойся. Встреча с гадостью из реки на тебя повлияла дурно, тебе привиделось, что тебя пустили в метро. Нам вход туда закрыт, они не нужны нам, а мы – им. Завтра ты проснешься и поймешь, что тебе все приснилось. Всего лишь сон, – негромко промурлыкала Марина, поднимая мальчика со стула и укладывая его на свою кровать.

– Я все видел! Я все сам видел, там люди, там хорошо! Там Никита! – не унимался разведчик.

– А если ты и дальше будешь трепать языком, то я отправлю тебя в карцер, за непослушание. Это все сон, ты понял? – не повышая голоса, медленно сказала Марина.

– Я… все… видел! – последним усилием выговорил мальчик. Язык его не слушался. Наконец, Володя провалился в сон.

Марина выглянула в коридор и вызвала Мишу.

– Мальчик получил сильный стресс. Они с Никитой и Лешей отправились к реке, посмотреть на мутантов, и не справились с ними. Никита погиб сразу, Леша сбежал, но попался «философам» у бункера. А Володя так перепугался, что ему мерещатся разведчики и линии метро. Ты же понимаешь, что в метро его никто не звал, это защитная реакция организма на потрясение. На поверхности наших больше нет. Двери бункера не открывать. Мутанты обладают отличной способностью к звукоподражанию. Дежурных и всех, кого я буду отправлять на поверхность, я оповещу о новом сигнале. Володю отнеси в медпункт, как придет в себя – сразу ко мне, хоть посреди ночи, предупреди медика. А лучше – пусть Ваня за ним приглядит. Пока в бункер не выпускать, мало ли, что ему еще может померещиться.

– Почему ты думаешь, что он соврал? А вдруг? – негромко спросил Миша, присаживаясь на край кровати рядом со спящим разведчиком.

– Потому что помимо россказней о метро он наговорил огромную кучу всякого прочего бреда. Рассказывал про какие-то суперавтоматы у разведчиков… Ты ж понимаешь, что ничего, кроме охотничьих ружей и «калашей», им тут найти нечего. Да и – век технологий прошел двадцать лет назад. Так что, я уверена, это просто стресс. А отправлять целую экспедицию на Фрунзенскую, мимо мутантов из Москвы-реки – я не соглашусь.

– Марина, почему бункер до сих пор не вышел на связь? У нас хватает сил и умельцев. Почему мы не сходили к метро, не попытались выйти на контакт?

– Миша, ты хочешь быть сожранным заживо? Если Володе повезло, это не значит, что повезет тебе. Ты представляешь, как устроено метро? Чтобы попасть к гермоворотам, нужно спуститься по эскалатору. А теперь представь: на стандартный SOS двери метро тебе не открывают, потому что мало ли какая шваль ходит вокруг, а следом за тобой по эскалаторам крадется очередной шестилапый восьмихрен, коих много в округе развелось. И что? Финита ля комедия?

– Можно поставить прикрытие наверху.

– И продлить свою жизнь на две минуты. Ты видел, что стало с Виталием. «Химза» и «берцы» тебя не спасут. Патронов достаточно выделить не могу – у меня их просто нет, а рисковать людьми – увольте, последняя экспедиция – ты сам все видел. В этой вылазке двоих сожрали, один тронулся умом. А если ты спустишься к закрытой гермодвери, в узеньком проходе с тремя эскалаторами, хрен ты куда оттуда денешься. Хочешь устроить самоубийство – иди. Только людей я тебе не дам.

«Ва-банк… – устало подумала Марина. – Если согласится – придется его убрать».

– Нет уж. Пока живем – и слава Богу. Совсем туго станет – будем проситься к соседям. Когда всей толпой из этого бункера свалим. А пожить еще охота. Ты права. Нафиг мы никому не сдались с нашим бункером, – подозрительно легко согласился Миша. – А теперь, может, ты перестанешь изображать из себя черт знает какого агента-шпиона и все расскажешь?