Мечтательно зажмурился. Если бы кто-нибудь предложил мне представить, как должен выглядеть декан факультета некромантии, то последнее, что мне пришло бы на ум, что, во-первых: декан может быть женского пола, ― в наших академиях, несмотря на огромные привилегии, темные эльфийки отказывались преподавать, делая выбор в пользу верхушек власти, ― а во вторых, что она будет такой прекрасной. Завораживающей.

Ее направленный на меня взор больших, с едва различимым зрачком чернильных глаз, со дна которых, казалось, взирала сама госпожа предвечных, [1] будет мерещиться мне бессменно. От нее веяло властностью и одновременно мягкостью. Силой. И чем-то древним. Такой женщине, как магистр Авиоли, хотелось поклоняться. Добровольно преклонить колени, только ради ее мимолетного внимания.

Выдохнув, досадливо скривился. Не о женщинах надо думать, даже таких соблазнительных. А о том, как не получить пинка в родные земли. Лично для меня такая концовка станет фатальной. В довершение – я больше никогда не смогу увидеть ее.

Раздраженно собрав в кулак непривычно короткие распущенные волосы, откинул за спину, разочаровано покачал головой.

Когда всеми правдами и неправдами выбивал у матери рода разрешение на обучение в заматериковой академии, даже в страшном сне не мог предположить, что в самый первый день настолько оплошаю, позволив эмоциям, скопившемуся напряжению и неуверенности взять над собой верх.

Зачем только полез к этому гдэшаровскому дракону? Подумаешь, на потеху публике сбил с ног, умудрившись откинуть меня на несколько метров. Помимо воли в душе к дракону отразилась легкая тень уважения, поскольку с детства вопреки традициям темных по воле и благодаря воле матери рода Невельшар обучался боевым искусствам. Разумеется, это тщательно скрывалось, однако после того как прошел двенадцать уровней обучения дейсанарадан, [2] застать меня врасплох было трудно даже мастеру. Я был горд собой. А тут какой-то дракон!

Впрочем, то, что на территории Деркон чего я никак не мог ожидать, так это нападения, немного примиряло с действительностью.

Из-подо лба кинул взор на дракона. Тот, точно в насмешку, расслабленно развалился сразу на двух стульях. Его спокойная поза, демонстративно прикрытые бесстыжие глаза и скрещенные на груди руки словно давали понять: ему ни до чего нет дела.

В груди вспыхнула ядовитая злоба.

Нет, не подумаешь!

Конечно, ему нет дела. Даже если драконыша, не успев принять в академию, исключат, то его навряд ли заставят жениться на любительнице садистского удовольствия и боли, как напоследок открыто заявила мне мать. Как будто мне не хватило того, что по вине этой недо-невесты мне, как отверженному, отрезали волосы, спасибо, гдэшар, что родовой серьги не лишили, таким образом обесчестив, или не заковали на все года обучения в мужской обетный пояс.

Дернув щекой, наклонился, ставя локти на колени.

— Послушай сюда, дракон, — очень тихо позвал его, — если по твоей милости меня отошлют на родину, мне нечего будет терять.

Драконыш распахнул ртутно-красные глаза, и я едва сдержался, чтобы не отшатнуться. В Ионасе драконов нигде практически не встретишь, и я до поступления в академию видел их только лишь на трансляциях в магвизоре, эта раса на первый взгляд отличалась от тех же людей лишь более развитой мускулатурой у мужчин и жилистой ― у женщин, тяжелой аурой и резкими, немого заостренными чертами лица.

Однако из фолиантов об особенностях рас мне было известно, что вытянутый в тонкую вертикальную линию пульсирующий зрачок у драконов можно интерпретировать как крайнюю степень ярости или возбуждение. Именно такой зрачок был сейчас у драконыша, сомнительно, что он сейчас возбужден. И не принял я метод тактического отступления лишь по той причине, что у него отсутствовали признаки переходной стадии оборота в крылатую ипостась, а именно – чешуйки на открытых участках кожи.