Их общение было странной смесью отношений работодателя с наёмным работником и дружбы, в которую молнией врывались бурные встречи лицом к лицу, а то и к другим частям тела. Гай больше никогда не просил её рассказать о жизни вне его квартиры либо о жизни до их встречи. То, что он не хотел говорить про события, предшествующие их странному соединению, Мире было понятно. Девушку немного расстраивало то, что мужчина, с которым она делила ночи, совершенно не интересовался её жизнью до их встречи. Ей казалось, что она представляет из себя нечто большее, чем няня для Виолетты, подруга и партнерша для секса, пусть и замечательного, волнующего и дарящего наслаждение секса.

Но что больше всего настораживало Миру, это его полное молчание на тему её беременности после того, как он застал её с положительным тестом в руках. Она, разумеется, мало что знала про вулфраа и их способности, но догадывалась, что обоняние у них гораздо тоньше человеческого. Мог ли Гай чувствовать, что она носит его ребенка? Или он чувствует сварга и поэтому молчит?

Ещё Мира удивлялась собственному нежеланию узнать, кто именно отец ребенка. Да и отношение к собственной беременности у неё постепенно менялось. Такая желанная прежде, она пришла в настолько неудачный момент, что Мира просто не знала, что ей делать. Если ребенок от Артура, это было с одной стороны здорово, а с другой – совершенно чудовищно. Родить от мужчины, который уже мертв и с которым она была всего несколько раз, не мужа, не сожителя, ни даже постоянного партнера. От нечеловека, к которому она воспылала страстью, приведшей в итоге к его собственной гибели. Мира испытывала по этому поводу тяжелое чувство вины, прекрасно понимая, что началом цепочки трагических событий, приведших к убийству Артура, была именно она и никто другой.  Да, её роль была пассивна, да, похищение именно её было невероятной случайностью, и да, реакцию Артура на то, что именно её решили преподнести ему в подарок невозможно было предугадать. Но тем не менее, она была причиной всего.

Так что быть беременной от Гая было бы предпочтительнее. Но, не видя ни малейшей его заинтересованности, Мира засомневалась.

В их общении появился легкий холодок.

Пришел солнечный сентябрь. У Ви начались частные уроки, на которые приезжали преподаватели, а кабинет Гая превращался в классную комнату. Мира по-прежнему возилась с Ви в свободные часы, возила её в спортивные секции, а во время её домашних занятий работала над проектами для своего агентства. После некоторого размышления она сдала свою квартиру на небольшой срок с возможностью продления, поскольку все равно жила у Гая. Но все больше и больше её охватывало чувство какой-то неправильности происходящего. Вроде все было нормально, второе обращение Ви во время очередного полнолуния прошло гораздо проще, и пару часов Мира играла в догонялки с сумасшедшим голубоглазым волчонком под присмотром огромного волчары, своим неподвижным видом нагонявшего на неё легкий озноб.

Второй раз, после которого Мира поняла, что не все так радужно, стал разговор перед уходом Гая в офис в середине сентября, третьего месяца их совместной жизни.

Они чудно позавтракали, к Ви пришел преподаватель по алгебре и геометрии, и они закрылись в классной комнате. Мира уже открыла ноут, как вдруг Гай негромко сказал:

- Я записал нас в клинику.

Мира удивленно посмотрела на него?

- А чем мы больны?

- Ничем, - он говорил спокойно, но Мира уже знала нюансы его поведения. Гай еле сдерживался. - Я хочу пройти тест на отцовство.