Я смогла приподнять руки, отделить от ладони жвачку и скатать ее пальцами, не зная, куда пристроить. Лепить к креслу, как школьники к сиденьям в автобусе или трамвае – нет, так нельзя. Что обо мне подумает гость с далекой и гораздо более технически развитой планеты? Что я какая-то свинюшка, привыкшая везде мусорить и превращать окружающий мир в помойку?

Бортовой помощник, который к моему приятному удивлению, оказался вовсе не ходячей грудой железа, отлип от моей головы, как только мне стало не просто лучше, а совсем хорошо. Я не могла понять, откуда взялось чувство беззаботного детского счастья. Но оно владело мной, заставляя сердце отбивать не испуганно-заполошный, а бодрый и веселый марш первомайского шествия, запомнившийся мне с малых лет.

– Я не мог самостоятельно помочь тебе, – вернувшись в кресло пилота, извинился Нирлан, – отрегулировать твое психоэмоциональное состояние. У меня получилось бы лучше, чем у Бобса, ты бы практически ничего не почувствовала, просто успокоилась и захотела спать. Похожее влияние люди называют гипнозом. Но я потерял способность к эмпатии после того, как получил травму головы в перестрелке с пиратами. Это случилось, когда погиб мой напарник.

– Он милый… Твой помощник, – я не хотела, чтобы Нирлан грустил, вспоминая худшие моменты жизни.

Тот, кто парил перед нами в воздухе, был похож на милого рыжего котика, одетого в белый космический скафандр. Большую голову защищал светлый округлый шлем, из которого забавно торчали маленькие треугольные ушки. Сквозь прозрачное стекло четко просматривалась миленькая мордочка. Робокот дружелюбно улыбался, топорща белые усики, и не моргая смотрел на меня неестественно яркими зелеными глазами. Растопырив пальчики коротких лапок, он повиливал полосатым хвостом. За спиной у необычного робота висело что-то вроде реактивного ранца, благодаря чему малыш мог летать.

– Бобс достался мне в наследство от напарника, – тихо сказал Нирлан с тоской в голосе.

Рейнджер снова заговорил с бортовым помощником. О чем-то спросил на непонятном для меня языке.

Симпатичный механический котик неуверенно развел лапками, быстро лопоча в ответ, и вдруг взвизгнул, словно его прищемили, хотя он висел в свободном пространстве. Никто из нас двоих к нему даже не притрагивался. Честно скажу, мне хотелось его потискать, он казался мягким на ощупь, как набитая пухом зимняя куртка.

Нирлана расстроил его ответ. Рейнджер обреченно вздохнул и уткнулся в панель управления, проверяя сводки бегущих строк и внимательно изучая схемы.

– Что случилось? О чем он тебе наболтал? – я начала злиться на Бобса.

Вдруг у робокота возникли неполадки и он наговорил Нирлану всякой ерунды?

– Можешь сказать? – не нравилось мне молчание мужчины. – Или это секрет космического масштаба?

– Не секрет. Просто ты не сможешь помочь в устранении технической неисправности.

– Давай мы для начала посмотрим, чего стряслось на твоей посудине. Может, я еще как помогу, – я решительно встала из кресла. – Баба Клава тоже говорила, что телевизор того… сдох, короче. А надо было его просто нам вместе чуть посильнее стукнуть и пару раз встряхнуть.

Нирлан посмотрел на меня в легком шоке. Бедняга, похоже, представил этакую Дусю-агрегат из песни. Подумал, как я буду встряхивать корабль. Чего доброго, еще переверну вверх днищем от чрезмерного усердия. И у кого, спрашивается, из нас двоих сверхчеловеческая сила?

Он все-таки рискнул пойти со мной в технический отсек, не предпочел засунуть меня в криокамеру или нечто подобное, как буйную и особо опасную. Бобс полетел впереди. Мы прошли мимо спокойно спящей Леси в самый конец коридора, куда-то в хвост корабля.