Честно сказать, по малодушию я очень боялся именно за нее. И за наши отношения. Меня волновало внутреннее состояние Мии, ведь она может отреагировать по-своему, может закрыть себя от мира и от меня, и неизвестно сколько этот период продлится. А я страшно боялся остаться без нее. Для меня это было тяжелее всех испытаний в адских Вратах, и ни один древний не доставлял мне столько душевных мук, как мысль остаться без своего сокровища.

– Вызывай бригаду в операционную! – закричал мужчина в синем медицинском костюме, махнув рукой дежурной медсестре. Я вздрогнул и отшатнулся от людей в белых халатах, которые промчались рядом и скрылись за створками отделения. За ними поспешили еще несколько человек. Все пришло в движение, и мое сердце тоже. В это отделение недавно увезли Мию, а теперь туда бегут врачи и медсестры, выкрикивая с той стороны что-то неразборчивое, но неприятно сжимающее душу.

Я попытался узнать о том, что там происходит у нескольких торопливо пробегающих медиков, но ответа не получил. От этого глубоко внутри меня зародился страх, который быстро увеличился и распространился во мне, а потом внезапно заполнил легкие и резко сдавил сердце. Я схватился за центр груди, со страхом глядя на шатающиеся створки дверей. Нет, нет, нет… Это не с нами. Это происходит не с нами. Нужно сделать вдох, глубокий вдох, как учил отец. Успокоиться. Успокоиться…

В этот момент из отделения торопливо вышел молодой врач, пряча глаза, он скрылся за поворотом, оставив мне неприятное чувство. Я медленно подошел к стене и прижался лбом к холодной поверхности. Нет. Ничего плохого с нами не случится. Так быть не может. Мы многое пережили, мы достаточно настрадались…

Сколько времени уже прошло? Мия там, ей плохо, а я не могу помочь. Не могу быть рядом и держать за руку, не могу согреть свое сокровище и соединить наши сердца поддержкой.

Неожиданно из-за поворота вышел тот самый молодой врач, он направился обратно в отделение уже с черной папкой в руках. Я шагнул к нему, преграждая путь.

– Скажите, что там происходит?

Медик сделал вид, что торопится, и попытался меня обойти, суетливо перекладывая папку. Тогда я схватил его за локоть и остановил, повторив вопрос:

– Пожалуйста, объясните что-нибудь. Что там происходит? Что с ней? Меня интересует Мия Равинская, блондинка. Ее увезли туда некоторое время назад. Я ее муж.

Молодой врач окинул меня взглядом:

– У нее сложные роды. Делаем все возможное.

Видя, что медик собирается уйти, я шагнул к нему, крепко удерживая за локоть.

– Что значит, делаем все возможное? Ей совсем плохо? А ребенок?

Вероятно, ощутив силу моих пальцев на своем локте, врач сдался.

– Там тяжелая патология, – ответил он. – У детей.

– У детей? – переспросил я.

– У вас двойня, – пояснил врач. – Мальчик и девочка. Но у обоих транспозиция внутренних органов, инверсия. Сложный вариант.

Что?! Не может быть… В один момент меня переполнили настолько разные чувства, что я чуть не закричал. Мальчик и девочка? Сын и дочь? Боже мой! Но дети поражены инверсией…

Отпустив локоть врача, я растерянно смотрел, не зная, как реагировать. Лишь только спросил:

– Насколько все сложно?

– Мы сделаем кесарево сечение, попытаемся спасти обоих. – Мой собеседник сочувствующе пожал плечами и скрылся за створками двери в отделение.

Время это такой безжалостный палач. Он рубит тебя по кускам. Медленно и размеренно. Ты не можешь его остановить и отбежать назад, чтобы сделать все не так. Не можешь договориться с ним, потому что он не принимает плату. Не можешь разрушить его, потому что находишься в его мире, где этот палач главный элемент.