"Если так должно и стою того, – что ж медлят перуны,

280 Бог высочайший, твои? Коль должна от огня я погибнуть,

Пусть от огня твоего я погибну и муки избегну!

Вот уж насилу я рот для этой мольбы раскрываю, —

Жар запирает уста, – мои волосы, видишь, сгорели!

Сколько в глазах моих искр и сколько их рядом с устами!

285 Так одаряешь меня за мое плодородье, такую

Честь воздаешь – за то, что ранения острого плуга

И бороны я терплю, что круглый год я в работе.

И что скотине листву, плоды же – нежнейшую пищу —

Роду людскому даю, а вам приношу – фимиамы?

290 Если погибели я заслужила, то чем заслужили

Воды ее или брат? Ему врученные роком,

Что ж убывают моря и от неба все дальше отходят?

Если жалостью ты ни ко мне, ни к брату не тронут,

К небу хоть милостив будь своему: взгляни ты на оба

295 Полюса – оба в дыму. А если огонь повредит их,

Рухнут и ваши дома. Атлант и тот в затрудненье,

Еле уже на плечах наклоненных держит он небо,

Если погибнут моря, и земля, и неба палаты,

В древний мы Хаос опять замешаемся. То, что осталось,

300 Вырви, молю, из огня, позаботься о благе вселенной!"

Так сказала Земля; но уже выносить она жара

Дольше не в силах была, ни больше сказать, и втянула

Голову снова в себя, в глубины, ближайшие к манам.

А всемогущий отец, призвав во свидетели вышних

305 И самого, кто вручил колесницу, – что, если не будет

Помощи, все пропадет, – смущен, на вершину Олимпа

Всходит, откуда на ширь земную он тучи наводит,

И подвигает грома, и стремительно молнии мечет.

Но не имел он тогда облаков, чтоб на землю навесть их,

310 Он не имел и дождей, которые пролил бы с неба.

Он возгремел, и Перун, от правого пущенный уха,

Кинул в возницу, и вмиг у него колесницу и душу

Отнял зараз, укротив неистовым пламенем пламя.

В ужасе кони, прыжком в обратную сторону прянув,

315 Сбросили с шеи ярмо и вожжей раскидали обрывки.

Здесь лежат удила, а здесь, оторвавшись от дышла,

Ось, а в другой стороне – колес разбившихся спицы;

Разметены широко колесницы раздробленной части.

А Фаэтон, чьи огонь похищает златистые кудри,

320 В бездну стремится и, путь по воздуху длинный свершая,

Мчится, подобно тому, как звезда из прозрачного неба

Падает или, верней, упадающей может казаться.

На обороте земли, от отчизны далеко, великий

Принял его Эридан95 и дымящийся лик омывает.

325 Руки наяд-гесперид огнем триязычным сожженный

Прах в могилу кладут и камень стихом означают:

"Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовской возница:

Пусть ее не сдержал, но, дерзнув на великое, пал он".

И отвернулся отец несчастный, горько рыдая:

330 Светлое скрыл он лицо; и, ежели верить рассказу,

День, говорят, без солнца прошел: пожары – вселенной

Свет доставляли: была и от бедствия некая польза.

Мать же Климена, сказав все то, что в стольких несчастьях

Должно ей было сказать, в одеяниях скорбных, безумна,

335 Грудь терзая свою, весь круг земной исходила;

Все бездыханную плоть повсюду искала и кости, —

Кости нашла наконец на чуждом прибрежье, в могиле.

Тут же припала к земле и прочтенное в мраморе имя

Жаркой слезой облила и ласкала открытою грудью.

340 Дочери Солнца96 о нем не меньше рыдают, и слезы —

Тщетный умершему дар – несут, и, в грудь ударяя, —

Горестных жалоб хоть он и не слышит уже, – Фаэтона

Кличут и ночью и днем, и простершись лежат у могилы.

Слив рог с рогом, Луна становилась четырежды полной.

345 Раз, как обычно, – затем что вошло гореванье в обычай, —

Вместе вопили они; Фаэтуза меж них, из сестер всех

Старшая, наземь прилечь пожелав, простонала, что ноги

Окоченели ее; приблизиться к ней попыталась

Белая Лампетиэ, но была вдруг удержана корнем.