В космографическом прологе к Повести временных лет помещено повествование о том, как сыновья Ноя – Сим, Хам, а вместе с ними и Афет – разделили между собой землю, по жребию и при условии, чтобы «не преступати никому же в жребий братень»30.

Засим следует перечень народов, населивших эти уделы. На западе и севере, составивших удел Афета, поселились, среди прочих, «русь, чюдь и вси языци», помимо же них и другие народы, в список которых включены: «свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии"31.

Общий план летописца при составлении приведенного перечня ясен: он представляет внутреннему взору читателя этнополитическую карту Европы от скандинавских народов – шведов, норвежцев, готландцев – до жителей Англии и далее полукругом к венецианцам и генуэзцам. Где-то в средней части этого перечисления и следует нам искать упоминание о французах. Сделав это предположение, мы бы, скорее всего, не ошиблись.

По мнению большинства исследователей текста, предков теперешних французов следует видеть либо в «галичанах», названных так по имени галлов – народа кельтского происхождения, населявшего с древности основную территорию современной Франции32, либо в «волхве» (в другом варианте, носившей еще имя «волохов»).

На эти предположения выдвинуты свои оговорки. К примеру, этноним «галичане» был бы вполне применим и к основному, кельтскому населению Уэльса (по-французски он так и называется по сей день – Pays de Galles). Название же «волохи» могло применяться у нас в старину почти что к любому народу романского корня, вплоть до итальянцев и румын33.

Как бы то ни было, предки современных французов были, по всей видимости, упомянуты в прологе к тексту авторитетнейшей и старейшей русской летописи. Несмотря на это, в дальнейшем ее изложении они не упоминаются вовсе.

Между тем, к началу XII столетия, когда был завершен основной текст Повести, королевство французское давно уже отделилось (под именем Западно-Франкского государства) от Франкской державы, собранной воедино трудами славного Шарлеманя34, миновало тяжелое время феодальной раздробленности и уже проходило новую консолидацию под скипетром воинственных Капетингов (не упустивших власть из рук своего дома, считая и его боковые ветви, вплоть до Великой французской революции).

Причина такого невнимания представляется в принципе ясной. Франция была отделена от Киевской Руси в первую очередь народами «немецкого мира», объединенными в рамках так называемого Восточно-Франкского государства, позже преобразованного в королевство германское. Далее на восток простирались земли западных славян, которым также доводилось создавать достаточно сильные государственные образования. Мы говорим в первую очередь о княжествах чешском и польском, образовавшихся к середине X века.

Географическое положение наложило свою печать на ход этнополитических контактов. До наступления Нового времени, русские и французы почти не входили в непосредственные отношения, отнюдь не проявляя признаков значительного интереса друг к другу. Именно это положение и зафиксировали в тексте пролога составители нашей Повести временных лет.

В пользу последнего вывода свидетельствуют и сохранившиеся свидетельства об отношениях представителей обоих отдаленных друг от друга государств, перекликавшихся «через голову» ближайших соседей. Еще в 839 году, император Людовик I Благочестивый принял посольство от византийцев. Узнав, что в составе его прибыли представители «народа Рос», он проявил к ним особое внимание, с интересом расспрашивая приезжих об их далекой земле.