– Лена, не будь так наивна, – перебила Вера Григорьевна. – Ни в какого бога я не верю и считаю, что религия – удел слабых и больных. Просто для поддержания определенного имиджа сейчас нужно иметь своего священника. Я вращаюсь в таких кругах, где у каждого есть свой духовный наставник. Положено его иметь – вот я и имею. Я же не могу допустить, чтобы у всех были, а у меня – нет? Правильно?

– Правильно, – кивнула Лена.

Этот язык она понимала прекрасно – тоже не могла допустить, чтобы у кого-то из коллег появилась новомодная вещица, которой сама не имела. Когда пошла мода на ската, Лена в лепешку разбилась, но первая из всех своих знакомых оказалась с черной сумочкой с огромным количеством белых «глазков» – именно по количеству глазков судили о престижности сумки.

– Ну так вот… – продолжала Вера Григорьевна. – От этого отца Игоря толку, конечно, никакого, а от ясновидящей – другое дело.

Лена, которая никогда в жизни не обращалась ни к гадалкам, ни к магам, удивилась.

– А ты не веришь? – в свою очередь изумилась Вера Григорьевна.

Лена сделала неопределенный жест и промолчала в ожидании продолжения рассказа.

Вера обещала познакомить молодую попутчицу с ясновидящей, которая еще и астрологией занимается. Вере Григорьевне все сделки просчитывает. Вера ни за что не берется, не посоветовавшись с этой дамой. Правильность предсказаний у нее – процентов девяносто. Так что Леночка зря астрологию и ясновидение игнорирует. Предвидение будущего здорово помогает в делах. Вера поинтересовалась, кто Лена по гороскопу.

– Козерог.

Вера Григорьевна внимательно посмотрела на попутчицу.

– Ты знаешь, какие обычно бывают женщины-козерожки?

– Читала, – призналась Лена. Как можно было пропустить мимо себя тот поток информации на астральные темы, который хлынул в последние годы?

– Ну и что? Неужели ничего не сходится?

Лена была вынуждена признать, что многое сходится.

– Вот именно! А если рассчитать еще и твой индивидуальный гороскоп, то вообще очень интересная картина получится. Ты знаешь час своего рождения?

– Нет, – покачала головой Лена.

– Твоя мать жива?

– Родители погибли в автокатастрофе тринадцать лет назад, – ответила молодая женщина.

– Прости, Лена, – сказала Вера Григорьевна.

– Вы же не знали. И… боль уже прошла. Я живу с сыном и тетей – сестрой отца. Она сидит с ребенком, пока я работаю.

– А сыну сколько? – поинтересовалась Вера Григорьевна.

– Девять.

– Моему внуку восемь. Давай выпьем, Леночка, за здоровье наших родных и близких. И за наше с тобой.

Потом Вера Григорьевна предложила рассказать дальнейшую историю про внука – может, и попутчица для себя что-нибудь из нее почерпнет. Если попадется финн под руку – брать надо.

– Смотря какого, – заметила Лена.

– А это ты для себя должна решить, милочка, какого тебе надобно.

«Никакого», – мысленно ответила Лена, однако промолчала – насмотрелась она на этих северных соседей.

В общем, приказала Вера Григорьевна своей Катьке от ребенка отказаться. Она девочка послушная и рано усвоила, что мать никогда не ошибается, поэтому тут же отказную накатала. На что-либо претендующего отца у Степки в наличии не имелось. У Катьки идеи какие-то в юности были – мол, надо замуж сходить или отца ребенка в известность поставить. Но мать сразу сказала: хочешь, чтобы я и тебя дальше кормила, и ребенка твоего, – никаких мужей. Катька послушалась. Вера Григорьевна сразу же после ее отказа Степку усыновила.

– Вместе с финном?

– Естественно! – воскликнула Вера Григорьевна. – Он его, правда, и видел-то всего раз-другой. На улице бы не узнал. Как и Степка нового папашу. Юрки только свой автограф, где ему пальцем тыкали, ставил. Да от него больше ничего и не требовалось. Я же за все платила.